Книга История морских разбойников - Иоганн Вильгельм Архенгольц

Несколько времени спустя Меццоморте, наскучив властью, беспрестанно у него оспариваемой, и не осмеливаясь отречься от престола, тайно покинул Алжир. Преемник его, Шаабан, уверил французское правительство в своем добром расположении. В эту эпоху смут и тревог в Европе Франция вздумала искать точки опоры в Алжире, она хотела, чтобы новый бей объявил войну Англии и Голландии, но английский консул показал такое искусство и так ловко умел сыпать золотом, что г. де-Сеньеле добился от дивана только разрыва с Голландией и обещания захватывать все английские корабли, которые не будут снабжены свидетельствами за подписью Иакова II. Далее содействие Алжира не простерлось, тем более, что он был занят тогда экспедицией для увеличения своей территории. В 1698 году при Гассане-Чиауше был восстановлен мир с Англией без нарушения связей с Францией.

Беи следовали один за другим по воле необузданных янычар, всегда готовых к восстанию против того, кто пытался уменьшить самовольство их. Во все царствование Людовика XV пираты продолжали свои грабежи. 16 января 1764 года де-Фабри, начальник эскадры, заключил с ними договор, в силу которого все прежние жалобы предавались забвению, французам, поселенным в Алжире, предоставлялся трехмесячный срок для обезопасения себя в случае нового разрыва. Эти и некоторые другие незначительные условия были неважны, но, за недостатком решительных мер, это было единственным средством к обузданию морских разбойников. В 1770 году Дания, желая освободиться от покровительственной дани, наложенной на нее царствующим беем, отправила значительный флот, но действия его совершенно не удались, и датское правительство должно было купить мир за подарок в 100 000 талеров и два корабля с военными припасами. Большая часть государств, содержавших в то время консулов в Алжире, платила владыке его разного рода подати. Так Королевство Обеих Сицилий платило бею ежегодную дань в 24 000 пиастров, и, кроме того, подарками до 20 000 пиастров. Тоскана не была подвергнута никакой дани, но должна была давать подарок в 25 000 пиастров при каждой перемене консула. Сардиния, через посредничество Англии, получила ту же привилегию; папские владения были обязаны тем же Франции. С Португалией поступали как с Сицилией; Австрия, поддерживаемая Турцией, посылала ежегодные подарки, и даже сама Англия, после бомбардирования Алжира лордом Эксмоутом в 1816 году, была принуждена присылать подарок в 600 ф. стерлингов (более 2000 р. сер.) при каждой перемене консула. Голландия, участвовавшая в деле 1816 года, подверглась той же участи. Соединенные штаты, Ганновер и Бремен приняли те же условия. Швеция и Дания подчинились довольно значительной ежегодной дани, которую выплачивали военными снарядами. Все эти государства, кроме того, каждые десять лет при возобновлении договора делали подарок в 10 000 пиастров, и консулы их не иначе вступали в исправление своей должности, как снабженные подарками для всех алжирских министров.

Одна Франция, при таком всеобщем почти унижении европейских флагов, никогда не платила ничего, что доказывают все ее договорные грамоты.

Несмотря на все эти договоры, дани, подарки Алжир все-таки казался ненасытимым, и пираты доводили донельзя дерзость своих набегов, от которых более всех страдал испанский флот. Дела дошли до того, что в царствование Карла III предприняли большую экспедицию против Алжира. Какой-то ирландский офицер, искатель счастья и приключений, О’Рейли, служивший с некоторым отличием во французских и австрийских войсках, получил начальство над нею, и 1 июля 1775 года явился перед варварийским городом. Флот его состоял слишком из 300 судов всяких размеров, на нем находилось 22 000 человек десантного войска и значительный осадный парк. Вместо того, чтобы немедленно высадить свою армию, О’Рейли парадировал перед Алжиром целую неделю, чтобы напугать неприятеля. Беи Константины, Медеа и Маскары воспользовались этим потерянным для испанских воинов временем, чтобы поспешить на помощь Алжиру. Наконец 8 июля произведена высадка. Алжирцы сначала не противопоставляли никакой обороны, казалось, они бежали перед испанцами, дали им проникнуть в дефилеи и крытые дороги, и когда вся армия рассеялась так, что не могла уже соединиться вовремя, напали на нее и произвели страшное кровопролитие. Одного дня было достаточно для того, чтобы отбить у испанцев охоту к дальнейшим попыткам. О’Рейли и совет его решили – садиться на следующее утро на корабли. На произвол неприятеля оставили весь материал, больных и раненых. Испанское правительство хотело исправить этот неуспех: новые попытки бомбардирования последовали за несчастной экспедицией 1775 года, но не имели никакого результата, и в 1785 году Испания принуждена была заключить с алжирцами мир, который никогда не обеспечивал ее от оскорблений и нападений.

С 8 на 9 октября 1790 года страшное землетрясение опрокинуло Оран, который еще занимал в то время испанский гарнизон. Церкви, дома, стены городские рушились, треть войска погибла под развалинами, прочие остались без припасов военных и съестных, без палаток и помощи для больных и раненых. Узнав о том, маскарский бей, пользуясь всеобщим смятением, явился перед городом с 30 000 войском; город защищался среди развалин до августа следующего года. Тогда были открыты переговоры и в 1792 установлено, что Оран будет уступлен алжирскому бею, но испанцы увезут свои бронзовые пушки и снаряды. Эта уступка ясно доказывала, в каком печальном положении находились испанские морские силы. И вот, турки – самовластные владыки Алжирии; ни одна иностранная держава не оспаривает у них обладания ею, только отпор и возмущения туземных арабов время от времени протестуют против тирании. Три века обладания не могли узаконить и упрочить турецкого могущества. Последний завоеватель африканского прибрежья должен был покориться закону, всегда тяготевшему над владыками прошедшего времени: карфагеняне, римляне, вандалы, византийцы удерживались только при помощи беспрерывной борьбы.

Французская революция сначала не произвела никаких перемен в сношениях Франции с Алжиром; мирные и дружественные договоры были возобновляемы в 1791 и 1793 годах. Но, во время экспедиции в Египет, алжирские пираты, соображаясь с повелениями константинопольского султана, не как светского государя – они давно уже не признавали власти его, – но как главы угрожаемого исламизма, начали жестокую войну против французских морских сил и торговли. В 1800 году Турция участвовала в Амьенском трактате, это заставило корсаров вернуться восвояси, и 30 сентября они заключили новый мирный и торговый трактат. В 1803 г. первый консул Бонапарте приобрел от Мустафы-Паши новые уступки, но с тех пор, как пагубная Трафальгарская битва нанесла флоту и торговле Франции последний удар, флаг французский являлся только изредка в Средиземное море и Англия сделалась обладательницей Мальты. По наущению Англии, константинский бей допустил в 1806 году к торговле мальтийцев, евреев и испанцев на тех пунктах, которые были предоставлены исключительно французам для торговли с арабами. Вскоре, не видя их более в силах наказать за подобное нарушение договоров, алжирский бей отнял у французов в 1807 году уступки, им сделанные, продал их англичанам за годовую плату в 200 000 франков, и, позже, прогнал французского консула. Гений Наполеона был поражен этим совместничеством, отважная мысль обладала всей жизнью его – унизить Британию, которая в XV столетии простирала виды на французскую корону. Приготовлены были мемории, сделаны разыскания – и если бы император обладал тайной пэров, Алжир уже 40 лет находился бы во власти Франции.