Книга Следы на мосту. Тело в силосной башне - Рональд Нокс

– Тогда получается, убийца я?

– Если вам угодно расценивать это именно так. Я бы сказал – палач. В любом случае вы ответственны за это происшествие, и этот факт неплохо бы обернуть в вашу пользу.

– Нет, серьезно, если вдуматься – разве я не совершил преступление? Если бы план миссис Халлифорд удался, то ее муж был бы уже мертв и счастлив на небесах, но он жив и определенно несчастен. Сама она вместо того, чтобы умереть, имея весьма мизерные шансы попасть на небеса, была бы жива и разбогатела за счет вашей страховой компании. Ни вам, ни мне не светит за это никакой благодарности, и опять же, при данном раскладе ни вы, ни я ее не заслуживаем. Поэтому мое вмешательство не было преступным, раз никто вокруг не стал из-за него хоть чуточку счастливее?

– Как это похоже на вас, полицейских, – пробурчал в ответ Бридон. – Вы не верите в одно, самое важное. В справедливость. Нет ничего справедливее того, что произошло здесь на этот раз. Срыв плана приносит смерть не какой-то безвинной душе, а заядлой преступнице. Вы вправе повернуть этот кран, фигурально выражаясь, и возрадоваться тому, что возмездие и справедливость восторжествовали. Вы же, наоборот, сетуете на то, что этот поступок не сделал никого хоть чуточку счастливее. Хотя о каком счастье может идти речь! Вам хотелось бы, чтобы зло процветало до тех пор, пока в дело не вступит Скотленд-Ярд, не расследует все и не арестует злоумышленников.

– Все, конечно, очень хорошо, но если оперировать только фактами, получается, что мое вмешательство носило криминальный характер. Это было действие, которое, по-вашему, принесло добро, но ведь оно же могло принести и зло…

– Мой дорогой Лейланд, вот когда доживете до моего возраста – а вам осталось около трех лет, – тогда, возможно, начнете понимать, что это относится ко всем действиям и деяниям человека. Заботиться о всеобщем человеческом счастье, а большинство людей склонны притворяться, что именно этим и заняты, – значит самому остаться в проигрыше. Делать то, что кажется вам правильным, и плевать при этом на последствия – тут-то как раз вы и даете прекрасный шанс провидению вмешаться во все эти игры. Разумеется, вы поступили правильно, придавив этот проклятый шланг камнем, а сделали вы это в тот момент, когда заподозрили, что кто-то затеял с ним какое-то грязное дельце… о нет, пожалуйста, не спорьте! Ладно, пора бы мне вернуться в дом.

Они стояли неподалеку от силосной башни, там, где дорога разветвлялась и одна из ее частей уходила к Херефорду.

– Как бы там ни было, – заметил после долгой паузы Лейланд, – вы намереваетесь замалчивать это преступление. Какой смысл? Разве в этом и заключается торжество справедливости, о которой вы говорили?

– Дело совсем в другом, – возразил ему Бридон. – Если мы с вами выложим все как есть, то, во-первых, нам просто не поверят. Тогда что толку? Во-вторых, если бы нам и поверили, то мы бы сделали бедного Уолтера Халлифорда в тысячу раз несчастнее, чем теперь. Куда лучше, если он будет оплакивать преданную жену, нежели просыпаться по ночам от мысли, что едва не расстался с жизнью, женившись на убийце.

– Так получается, вы верите в справедливость, но не в истину?

– О нет, я верю в вечные истины. Простая правда о том, что произошло в прошлом, как в данном случае. Разве кто-либо наделен особым правом говорить о ней? К тому же выглядит она слишком уж невероятно, а лично я сомневаюсь, следует ли говорить о невероятном. Это смущает людей, сбивает их с толку, делает чересчур подозрительными. В случаях, подобных этому, лично я готов и солгать, как… как полицейский.

Он бросился по тропинке к реке, избегая заходить в дом. Бридон понимал, что не сможет принести дурные вести до тех пор, пока не увидится с Анджелой.