Книга Ведьма с Лайм-стрит - Дэвид Джаэр

Если бы все это происходило в одном из фильмов Гудини, то Рой (он выглядел бы в точности как герой фильма ужасов «Свенгали») и его громила-телохранитель Девиков оказались бы торговцами детьми, а в конце третьей серии их злодеяния раскрыл бы гений-герой из Секретной службы. Гудини уже назвал Марджери «ведьмой вуду», теперь же он собирал статьи об обнаруженных в подвале Нью-Джерси детских костях – не дело ли это рук «доктора вуду»? Многих женщин, подозреваемых в ведовстве, в разные времена обвиняли в убийствах детей. Но Марджери не вызвали в суд. Ее путь лежал в Гарвард.

К черту Гарвард

Медиумические способности Марджери все еще вызывали интерес серьезных ученых, и гарвардская профессура обращала на семейство Крэндонов куда большее внимание, чем Секретная служба. Многие исследователи паранормальных явлений полагали, что подлинность ее способностей еще не опровергнута. И хотя «В мире науки» вынес вердикт об «отсутствии доказательств сверхъестественного», часть членов комиссии призывала к дальнейшим экспериментам. Поскольку решение журнала не уладило этот вопрос, для изучения способностей Марджери собралась новая команда ученых.

Особенно этим делом интересовался Гудсон Хоагленд, выпускник психологического факультета и протеже Макдугалла. Он намеревался защитить в Гарварде диссертацию о феномене Марджери, если сочтет ее способности убедительными. Как и многие его предшественники, Хоагленд был впечатлен искренностью доктора Крэндона. Но после нескольких сеансов, которые Марджери провела для него и его коллег, демонстрируя различные трюки Уолтера, Гудсон высказался открыто: доктор ни в чем не сможет убедить научный мир, если будет настаивать на проведении сеансов на Лайм-стрит, еще и на его условиях. Команда Хоагленда предложила привести Марджери в гарвардскую лабораторию факультета психологии для дальнейших экспериментов. Сочтя его аргументы убедительными, Рой согласился на исследование, получившее название «Второй гарвардский анализ». Хоагленд надеялся, что результаты этой серии экспериментов будут куда точнее, чем выводы «В мире науки». Новая команда совсем не напоминала подобранных Мунном и Бердом уважаемых специалистов в этой области – это были совсем молодые ученые, психологи, филологи и литературоведы, в том числе и влюбленный в Марджери Грант Коуд. Благодаря доброжелательности Коуда Крэндоны чувствовали себя в Гарварде куда увереннее, чем во время экспериментов в «Чарльзгейте»[80]. Но как только распространились слухи о том, что Марджери согласилась на исследование на этом берегу реки Чарльз, как многие уважаемые гарвардские ученые захотели принять участие в эксперименте. Чтобы защитить университет от очередного скандала, связанного с Марджери, профессоры называли себя наблюдателями, а не комиссией[81]. Они считали, что им следует проявлять куда большую осторожность, чем свежеиспеченным выпускникам: если метафорически их академические специальности (математика, астрономия и биология) выступали в роли их жен, то исследования паранормального можно было рассматривать как интрижку на стороне.

Журналистов не уведомили о том, что Уолтеру предстояло вновь встретиться с учеными. Гарвардское исследование способностей Мины Крэндон велось тайно, и только Гриском и его коллеги знали о происходящем, но уважали просьбу участников не освещать исследование в их газете. Оставалось выяснить, будут ли способности Марджери проявляться в непривычной для нее темной комнате. На другом берегу реки Чарльз Крэндоны столкнулись с исследователями, которых не интересовало само представление, но куда больше волновала валидность эксперимента. Лаборатория, в которой проводились сеансы – небольшое помещение на четвертом этаже Эмерсон-холла, – была полностью защищена «от возможного мошенничества». Тут не было окон, и единственная дверь запиралась на время сеанса – в лабораторию могли проникнуть только духи, но никак не тайные сообщники медиума. В этой скромной комнате – Уолтер окрестил ее «чарльзтаунской темницей» – помещались только стол, стулья, занавешенная кабинка медиума, фонограф и обычные «игрушки» Уолтера. Чтобы защититься от обмана, исследователи вручили участникам сеанса электрический контур, который разомкнулся бы, если бы кто-то отпустил руку – тогда сразу включилась бы сигнализация. Люминесцентные ленты, которые начал использовать еще Дингуолл, надели на голову, руки и ноги медиума, а также ее супруга. Во время экспериментов для контроля использовалось не устройство в духе ящика Гудини, а куда более гуманные методы.

Эксперимент начался вечером девятнадцатого мая 1925 года. Обстановка в лаборатории была напряженной. На деревянном стуле, подключенная к измерительной аппаратуре, сидела Марджери. Ее руки и ноги в светящихся лентах контролировали два человека, высказывавшие наибольшие сомнения в ее способностях. Через несколько минут послышался развеселый свист Уолтера – призрак явился в своеобычной для него манере. Рой был уверен, что дух сможет помочь своей сестренке.

– К черту Гарвард, – весело воскликнул Уолтер, и исследователи ощутили порыв холодного ветра.

Через пару минут они зафиксировали «необъяснимые звуки и движения». Одна из светящихся «игрушек» Уолтера – диск, который он называл «пончик», – пролетела по комнате и шлепнулась на стол рядом с Хоаглендом. Неужели они действительно думали, что этот электрический контур остановит астральную силу? Марджери в трансе была куда сильнее всей их аппаратуры, словно говорили действия Уолтера. Вместе брат и сестра исполнили свои лучшие номера: звонил звонок, парил под потолком блестящий рупор, и призрак даже дернул Хоагленда за волосы.

В городе было так жарко и душно, что Марджери в первую неделю смогла провести только один из двух сеансов в Эмерсон-холле, второй же прошел в квартире Хоагленда в западной части Кэмбриджа. Но после шести сеансов и там, и тут исследовательская команда была впечатлена достижениями Марджери.

Уолтер призрачной рукой поднимал плетеную корзинку с металлическими грузиками – и датчики регистрировали соответствующее увеличение веса тела Марджери. Он касался участников сеанса липкими руками, развязывал им шнурки и расшатывал столик, крича: «Землетрясение!» Но больше всего исследователей поразила его игра в шахматы с астрономом Шепли: подсвеченные электродами фигуры двигались на люминесцентной доске. Обыграв противника, Уолтер прошептал: «Шах и мат!»

Уолтер разошелся как никогда. Гарвардские аспиранты вдосталь насмеялись, когда дух спел им песенку о своем заклятом враге, заявившем, что эктоплазма Марджери воняет печенкой, и чей кабинет находился на том же этаже.