Книга Меч эльфов. Рыцарь из рода Других - Бернхард Хеннен

— Да, любовь… Ей ведомо только черное и белое. Незнакомы полутона. Реальность другая. Я не хочу сказать, что ты не прав, но я думаю, что мы можем победить Фьордландию, не проведя на ее земле ни единой битвы.

Было видно, что Оноре наслаждается недоверчивым молчанием Люка.

— Мы должны победить Фьордландию в Альвенмарке. Все мои мысли крутятся только вокруг этого. Моя цель в жизни — попасть в Альвенмарк. Если нам удастся убить Эмерелль, королеву Других, то война будет окончена. Другие — это бесчисленное множество народов, которые враждуют друг с другом. Эмерелль — единственная, кто удерживает их вместе. Если она умрет, то Другие больше не будут поддерживать Фьордландию. Они будут драться за корону. А что такое последние язычники без своих союзников? Проигравшие! Они это знают. Война за Фьордландию будет выиграна в Альвенмарке!

— Но как же мы попадем в Альвенмарк?

— Так же, как и Другие, конечно же, — ответил довольный Оноре. — Существуют магические ворота. На некоторых из них мы построили храмовые башни, капеллы или воздвигли мощи святых. Таким образом мы запечатываем эти ворота. Другие уже не могут пользоваться ими. Но мы держим ключ в руках. Если мы оскверним эти места, то ворота снова станут свободны. Нам нужно только научиться открывать их. Или найти кого-то, кто будет делать это за нас. Кого-то, кто настолько разочаровался в Других, кто чувствует, что они предали его, кто готов выступить против них в войне.

Оноре говорил так проникновенно и убедительно, словно эти планы были уже делом решенным.

— Когда мы придем в Альвенмарк впервые, Другие будут совершенно ошарашены. Сразу же, во время первой же атаки, мы должны похитить Эмерелль и убить ее.

— Почему ты говоришь мне все это? Что я могу сделать? Ведь я — всего лишь послушник.

— Ты знаешь, что я неприятный человек, Люк. Я делаю это ради братства. Оно нуждается в тебе. Слишком многие мертвы. И ни в ком дар не силен так, как в тебе. Ты не имеешь права бездействовать. Твоя жизнь должна вновь обрести цель, и неважно, какую. Поэтому я пришел не как друг. Мной движет исключительно эгоизм. Я убежден в том, что наши судьбы тесно связаны. Каждый из нас может обрести свое предназначение в этом мире только через другого.

Люк все еще не понимал, как он может помочь примарху. Но уже был готов ему поверить. Оноре был прав. Необходима цель в жизни. Из нее мы черпаем мужество и силы.

— Что я могу сделать?

— Думаю, ты сможешь вылечить меня, если мы найдем нужное время и место. И еще кое-что… С твоим даром связано особое обстоятельство. О нем я расскажу тебе тогда, когда ты получишь золотые шпоры рыцаря. Однако существует нечто, чем ты можешь послужить нашему делу уже этой ночью. Напиши письмо Гисхильде! Напиши ей о своей любви и тоске.

— Что?

— Ты понял меня правильно, Люк. Вы не сможете увидеться… Может быть, на протяжении многих лет. Позаботься о том, чтобы узы, связывающие вас, не прервались. Ты даже не представляешь себе, насколько ценной однажды может стать ваша любовь…

— Что ты имеешь в виду?

— Когда Альвенмарк будет повержен, мы будем вести переговоры с Фьордландией. Но как можно говорить друг с другом, когда десятилетия войны иссушили сердца? Как можно сидеть за одним столом без доверия? Но именно Гисхильда, которую позорно похитили как раз во время мирных переговоров, сможет.

Люк начал понимать.

— Если вы оба сохраните свою любовь, то сможете говорить друг с другом. Ты принадлежишь к Братству Святой Крови. Ты очень одарен. Я обещаю тебе, что однажды ты займешь значительный пост в нашей Церкви. И ты будешь говорить от имени всех нас, когда мы будем заключать мир с Фьордландией. И Гисхильда глубже поймет все сказанное тобой. Я же повторюсь, она все еще одна из нас. После всех этих лет, проведенных в Валлонкуре, наше учение и наша вера глубоко укоренились в ней, хотя она наверняка не хочет этого осознавать. А еще более важна ее любовь к тебе. Она примет тебя с открытым сердцем. Только так может быть подписан настоящий мир.

— Но как мое письмо попадет к Гисхильде? Ты отправишь послов?

Оноре негромко рассмеялся.

— Нет, любовные письма так не посылают. Поверь мне, оно дойдет к ней. В течение месяца. Однажды вечером она обнаружит его лежащим на своей постели. Или на столе, на котором она пишет всякую всячину, относящуюся к ежедневному бремени правителей. Оно окажется там словно по мановению волшебной палочки.

— Но…

Оноре оперся на палку.

— Не спрашивай, Люк. Я не скажу тебе. Ты ведь знаешь, что я многие годы был заместителем начальника торговой конторы. Я руководил шпионами нашего ордена. Наша сеть раскинута широко, Люк. Твое письмо попадет к Гисхильде!

У молодого человека возникло нехорошее чувство. Мысль о том, что какие-то мужчины или женщины, повиновавшиеся приказам Оноре, были настолько близко к Гисхильде, что могли подложить письмо в ее покои, испугала его. Но если он согласится на план примарха, то Гисхильда будет, по крайней мере, вне опасности! Все, сказанное Оноре, казалось умным и продуманным. Брату нужны были Гисхильда и он, чтобы достичь цели всей своей жизни.

— Думаешь, она тоже сможет писать мне?

Примарх беспомощно развел руками.

— За нее я говорить не могу. Но если она умна, то найдет какой-нибудь способ. А мы оба знаем, что Гисхильда умна.

Сердце Люка забилось быстрее. Он представил, как будет держать в руках письмо от нее, узнает, как живет его принцесса. Тогда он не будет с дрожью в сердце прислушиваться к вестям из далекой Фьордландии и ночами ломать голову над тем, что из услышанного близко к правде.

— Я твой, брат.

— Дай руку!

Люк хлопнул ладонью. И был удивлен тем, насколько сильна хватка примарха Оноре, казавшегося таким слабым.

— Существует еще кое-что, что ты можешь сделать для меня. Не слоняйся так, как ты делал это на протяжении последних недель. Ты был украшением послушников, хотя некоторые твои магистры, возможно, придерживаются другого мнения. Ты был мальчиком, о котором много говорят. Думаю, все в Валлонкуре хоть раз слышали твое имя. Ты должен снова встать в строй. Учись! Будь хорош во всем, что делаешь. Или, по крайней мере, пытайся делать все от тебя зависящее, так, как ты делал, когда Гисхильда была здесь. Будет легче сделать церковную карьеру, если ты заслужишь свой сан. В моей власти было бы дать тебе важный пост, даже если бы ты не был особенным. Но власть сильна только тогда, когда она основывается на уважении. Заслужи его — и однажды ты будешь сидеть за столом переговоров, выступая от имени всего ордена. Никто не сможет выполнить эту задачу лучше тебя. Пусть эта цель всегда будет перед твоими глазами. Стань снова тем молодым многообещающим послушником, каким ты был до того, как эльфы пришли в Валлонкур.

Хроники Фирнстайна

…Когда же вернулась Гисхильда, все стало так, словно по стране прошла буря, и все мы были взбудоражены. Некоторые ненавидели ее, вроде тех, кто в душе уже смирился с поражением, или те, кто вырвал скипетр из рук королевы, чтобы править вместо нее. Но иные, и их было большинство, вновь обрели мужество. Для них это было подобно первым теплым весенним дням, когда широко распахиваются окна и двери, чтобы из домов ушел запах долгих зимних ночей. Всего день, как она вернулась, и вот уже она сделала заявку на свой первый мужественный поступок. Она сделала то, что никто не делал со времен Альфадаса: она повела воинов из страны фьордов по тропам альвов во тьму. То было место, где даже у храбрейших сжималось сердце. Так они прошли вглубь Друсны, в неприметную рощу, глубоко в лесах, о которых забыли даже люди-тени. Оттуда эльфы провели ее по тайным тропам через леса к тому месту, где находилась могила короля Гуннара Дуборукого. И я, который пишет эти строки, стоял там и видел короля, лежащего на ложе из стволов пушек и сломанного оружия. А над ним висели разорванные знамена врага. То была воистину могила воина. Я не знаю, что сделали эльфы. Но эта могила отличалась от всех, что мне доводилось видеть. Там не пахло разложением и смертью. В скрытой могиле, казалось, был заперт аромат весны. И хотите — верьте, хотите — нет, но тело короля выглядело так, словно его только что положили на место последнего приюта.