Книга Проклятие палача - Виктор Вальд

– Мой братец Стефан совсем подвинулся умом. Он и раньше не слишком с ним управлялся, а после того как турки-османы надавали ему два месяца назад по шее в битве при Димотике… Пошли. Пройдемся.

Джованни Санудо послушно, сгорбившись, заглядывая в глаза, поплелся рядом со сводным братом того, кто обрек его на животное существование в диких горах Эпира. Он все еще не верил своим глазам, но с ушами уже начинал соглашаться.

– Да, наломал ты дров, друг Джованни! Это после разговора с тобой король совсем свихнулся. Он уже в голос заявляет, что готов стать капитаном великого похода христиан на турок. Осталось малость – захватить и подчинить Константинополь, поклониться папе Римскому и с его благословения призвать рыцарей католической Европы в поход на Восток! И тогда он станет императором, слава о котором превзойдет славу Карла Великого[150].

– Уничтожение врагов Христа – дело богоугодное, – скромно опустил глаза Джованни Санудо.

Опустил потому, что ожидал вспышки ярости, а еще хуже, издевательского смеха своего старого приятеля. Симиону Симишу, без всякого сомнения, было известно о том разговоре, что состоялся между королем Стефаном Душаном и герцогом наксосским в последний день рыцарского турнира в Арте. То ли сам король поведал брату о содержании беседы, то ли как обычно, при тайных разговорах, у стен есть уши, то ли…

Вот этого «то ли» Джованни Санудо вспомнить не мог. Во время разговора с королем было выпито много вина. Вино Джованни Санудо пил весь день и до беседы. Пил и после нее. Неужели проклятое вино довело герцога наксосского до предательской болтовни и он, преисполненный собственным величием задуманного и благосклонностью императора сербов и греков не удержался и кому-то, что-то лишнее сказал. Может именно это вызвало гнев Стефана Душана, отправившего великого герцога в недостроенный и голодный монастырь? Ведь король требовал хранить все сказанное в тайне. А Джованни Санудо что-то спьяну выболтал? Ведь не мог же мудрый правитель заточить сильного союзника в диких горах по смешному обвинению в колдовстве его мнимых дочерей.

А может?

Джованни Санудо, соглашаясь сам с собой, мелко закивал головой.

Да, именно так и сказал брат короля: Душан Сильный сам решил стать «капитаном христиан»! Ведь именно в этой роли видел себя герцог наксосский. О ней и вел тайный разговор. И имел основание представить себя во главе великого воинства Христова.

О, как много было сделано Джованни Санудо для составления плана и обдумывания его. А еще множество тайных бесед и трудных переговоров. Все эти десять лет (исключая два трудных года, когда свирепствовала черная чума) великий герцог провел в длительных и утомительных путешествиях.

И эти путешествия дали свои плоды. Многие правители согласились с Джованни Санудо, что пора нанести удар по сарацинам, что становились день ото дня сильнее и наглее. Их передовой отряд – турки, уже два десятилетия терзали восток Европы. Они грабили земли Греции, Болгарии, Южной Италии, а стремились еще далее и глубже в Европу! Даже магистр Тевтонского ордена при встрече со знаменитым «гостем ордена[151]» Джованни Санудо выказал желание отправиться в поход на анатолийские земли[152]. И даже готов был рассмотреть вопрос о главенстве почетного «гостя ордена» над передовым отрядом. Ведь и о еще недавних боевых заслугах в походах на литовские земли, и о мудрости Джованни Санудо помнили многие братья-рыцари. Ведь прошло не более пятнадцати лет, как рубил язычников сильный и храбрый рыцарь из далеких южных морей, как разлетались на десятки шагов дикари, когда он и его два молчаливых телохранителя врезались на конях в их толпу на поле битвы.

Но основную поддержку планам герцога наксосского давал крестный – знатный венецианец и посланник Венеции при самом папе римском семидесятишестилетний Марино Фальеро. Несмотря на древние года, старик был силен, подвижен и чрезвычайно умен. А главное, папа Римский Климент VI души в нем не чаял. Еще бы! Это был, наверное, единственный венецианец, который до корней волос был предан папскому престолу. Однажды старик проговорился (а скорее намеренно сказал), что папа Климент желает видеть дожем Венеции именно Марино Фальеро. На то есть милость и указание божье!

И как тут не соединить воедино: властители Европы, тевтонские рыцари, флот Венеции (если крестный не подведет), напутствующее благословение самого папы римского и прекрасное знание театра будущих боевых действий, которыми обладал сам Джованни Санудо. Вот только нужен был клич и обязательно от того, кто имеет громкий голос и испытанную в боях армию.

Таким голосом, по замыслу Джованни Санудо, должен был стать император сербов и греков Стефан Душан по прозвищу Сильный.

Несколько часов герцог Наксосский рассказывал Стефану Душану о том, что поход на турок вполне реален и даже в скором времени. И конечно о том, что возглавить его должен Джованни Санудо. Ведь он, как никто, знает врага и питает к нему лютую ненависть.

И эти две основные мысли и стали той глупой дерзостью, что разгневали короля, у которого без сомнения были свои великие планы и тайные переговоры. А планы короля и герцога были несовместимы. Ведь Джованни Санудо желал вырезать всех турок и в их крови утопить тех, кто искалечил его тело и душу. А Стефану Душану нужны были земли, подданные, власть и золото.

А еще король Стефан догадался, уже точно зная о ненависти, что питал к туркам герцог наксосский, о виновнике коварного нападения в окрестностях Арты, жертвой которого едва не стал сын османского бея Мурад-паша. Убить, хотя и турка, но гостя Стефана Душана, не только глупая, но и наглая дерзость. Вот тебе и еще одна причина оказаться в плену у всесильного правителя.

Только, что дальше? Почему брат короля опять в этой дикой глуши? И не дай бог, если причина тому только Джованни Санудо!

* * *

Высоко взлетел в мыслях Джованни Санудо! Ох, высоко! Падение с такой высоты только смерть!

– Иди, друг Джованни! Иди и слушай!

Улыбается друг Симион. Только, что скрыто за этой улыбкой?

– Новости до этих угрюмых гор долетают не скоро. А если и долетят, то кто сможет их правильно толковать? А новости вот какие. Император Византии Иоанн Палеолог летом решил сместить деспота Мореи Мануила и тем самым насолить своему соправителю и врагу – императору Иоанну Кантакузину, чьим сыном и является Мануил. Ты помнишь Мануила?

Перед глазами герцога наксосского тут же предстала горная дорога, злые лица арнаутов, их детей, жен, и наглая улыбка деспота Мореи Мануила. Джованни Санудо, стиснув зубы, кивнул головой.

– Так вот, – продолжил Симион Синиш. – Между соправителями Византии тут же началась война. Братец взял сторону молодого Иоанна Палеолога и выслал сильный отряд на Кантакузина, что уселся в Константинополе. Старый Кантакузин поклонился святыми деньгами османам Орхана, и тот выслал на помощь конное войско. Говорю святыми деньгами, потому что… Это трудно объяснить, но это правда! После землетрясения великий храм святой Софии в Константинополе дал трещины. Вот на ремонт святой обители московский князь Симеон Гордый и прислал святые деньги, а они оказались в руках язычников-сарацин. Веселая история! Да?