Книга Гнев Цезаря - Богдан Сушинский

Пока после душа Анастасия приводила себя в порядок, полковник сидел за столом и угрюмо молчал. Он понимал, что условия, в которых оказался вместе с этой диверсионной жрицей, неравные. Косташ известно о нем все, причем давно, в то время как он только-только начинает постигать, кто находился рядом с ним все эти годы.

– Получается, что наше знакомство тоже было неслучайным, – удрученно проговорил он, когда увидел хозяйку квартиры перед собой, в коротеньком шелковом халатике и с чалмой из полотенца на голове.

Если бы она захотела по-настоящему раскрыться перед этим мужчиной, то сказала бы, что давно шпионила за ним и что в течение нескольких лет у нее, через офицера-снабженца Климовского, был выход на радистку. А еще посетовала бы, что теперь она представления не имеет, почему на нее вдруг вышли в обход этого подполковника, с которым ее связывала еще фронтовая служба, как и фронтовые любовные утехи, в тыловой снабженческой части. И что письмо это, из женской солидарности, чтобы уличить ухажера, написано под ее диктовку женщиной-завмагом, которую в свое время она спасла от верной тюрьмы. Причем писала эта женщина в перчатках, дабы не оставлять пальчиков, печатными буквами.

Да, она могла бы многое порассказать своему полковнику, но вместо всего этого, широко, по-мужски, расставив ноги, уселась на диван и въедливо процедила:

– Не случайным, конечно. Что-то туговато прозреваем, полковник. Мне приказано было подставиться тебе, и, как видишь, подставилась. Не о том ты сейчас рассуждаешь, флотский чекист. Шкуры спасать нужно. И выбор у нас теперь небольшой. То ли мы продолжаем работать в одной диверсионной связке, скрывая всю ту цепочку, которая следует за доверенным тебе паролем…

– Не получится. Скрывать – уже не получится. Мое командование знает, что ко мне должен прибыть связник, и знает, что людей, которые его послали, будет интересовать линкор «Новороссийск». А еще ему известно, что человек, явившийся ко мне с этим паролем, замыкает ложную агентурную цепочку, которую моими зарубежными вербовщиками позволено сдать контрразведке. Если не сдам тебя добровольно, сдам под пытками, выдержать которые не смогу, не той геройской породы.

– В таком случае завтра же подаю в органы вчерашним числом датированный донос вместе с обоими письмами. Ты, в свою очередь, тоже заявляешь о появлении связного, но при этом всячески поддерживаешь легенду о том, что меня попросту использовали, чтобы выйти на тебя. Других вариантов не вижу, да их и не существует.

35

Октябрь 1955 года. Черное море.

Борт парохода «Умбрия»

Холодный, пронизывающий ветер, который сопровождал «Умбрию» от самого Босфора, к вечеру начал стихать. Волны, которые он порождал, постепенно угасали, и белые пенистые гребни их, словно гребни ледяных заструг, таяли под лучами предзакатного солнца.

– На каком минимальном расстоянии сможем пройти от мыса Херсонес? – появился на капитанском мостике Валерио Боргезе.

Качка не помешала князю проспать около трех часов и уж тем более не помешала развеять сладкий сон стопкой крепкого рома. Теперь, чувствуя себя выспавшимся и взбодренным, он опять готов был авантюрно предаться диверсионному течению операции «Гнев Цезаря».

– Нам ведь нужно не просто пройти вблизи этого мыса, но и не вызвать подозрения у русских, – напомнил ему капитан Мадзаре.

– Любое судно, которое отдаляется на десять миль от северной оконечности пролива Босфор, уже вызывает болезненное подозрение русских пограничников. Даже если оно направляется в Болгарию или в Румынию.

– Именно поэтому мы пройдем в пятнадцати милях от Херсонеса. Что скажешь на это, штурман?

– Думаю над тем, – ответил Марио Каноссе, пятидесятилетний седобородый сицилиец, который, по семейной легенде, являлся седьмым штурманом в своем древнем роду мореплавателей, – как станем оправдываться перед русскими, если вдруг поинтересуются, какого дьявола мы оказались в такой близости от их военно-морской базы. Исходя из нашего курса мы должны пройти как минимум в ста милях западнее Херсонеса, нацеливаясь на северо-западную оконечность Тендровской косы, чтобы потом войти в Днепровский лиман.

– Зачем оправдываться? Объясним, что у нас неопытный штурман, из-за нерасторопности которого капитан вынужден был повести судно на Херсонесский маяк, – то ли в шутку, то ли всерьез выдвинул свою версию событий капитан.

– Причем настолько неопытный, – поддержал его в том же духе Боргезе, – что умудрился перепутать мыс Херсонес с портом Херсон.

– Но вообще-то они не имеют права интересоваться этим, поскольку двенадцатимильную зону территориальных вод России мы не нарушаем, – напомнил капитан судна.

– Напрасно вы напоминаете об этом, капитан. Не следует забывать, что все предки нашего синьора Каноссе были штурманами на судах сицилийских пиратов, которые всегда свято чтили международные морские законы и традиции.

Пока они пытались зубоскалить, появился вахтенный офицер, в руках которого были шифрограммы. В первой сообщалось: «Капитану „Умбрии“. Замедлите ход. Пропустите „Венецию“. Еще два зерновоза прошли Босфор. Сухогруз-итальянец, идущий из Николаева под греческим флагом, остановится для ремонта на траверзе Херсонеса. Диспетчер». Вторая радиограмма оказалась короткой, но очень важной: «Капитану. В полночь. В пятнадцати милях. Груз доставят двадцать восьмого, по ранее указанному адресу. Курс тот же. Диспетчер».

Пройдясь взглядом по тексту, Мадзаре тут же отдал обе радиограммы командиру диверсантов и вопросительно уставился на него. Под «грузом», который обязаны были «доставить по указанному адресу», оба они подразумевали прибытие в Севастополь, в бухту Северную, линкора «Новороссийск».

– По-моему, пока все идет по промыслу Господнему? – произнес он, когда фрегат-капитан поднял на него глаза. – С целой эскадрой сухогрузов тоже мудро придумано.

– И пусть никто не сомневается, что именно так, мудро, все и было продумано, – решительно объявил Боргезе.

Для фрегат-капитана не было секретом, что под кодовым псевдонимом Диспетчер выступает штурмбаннфюрер фон Штубер, который мается сейчас в итальянском торговом представительстве в Стамбуле. И что, в свою очередь, тот поддерживает постоянную связь со Скорцени, осуществлявшим общее руководство операцией, находясь на радиостанции военно-морской базы Сан-Джорджио.

Мадзаре вскинул руку и красноречиво взглянул на часы, сверившись после этого с корабельным хронометром.

– Рассчитайте ход судна таким образом, – понял его молчаливый вопрос Боргезе, – чтобы на траверзе Херсонеса мы оказались в полночь. Тогда же и приступим к очередному этапу операции.

– Как прикажете, фрегат-капитан. Главное, чтобы не сорвалось.

– Только о предчувствиях и морских приметах сейчас ни слова! – неожиданно жестко отреагировал князь.

В двадцать сорок он приказал Сантароне объявить в диверсионной группе «тревогу», спуститься в бункер и еще раз проверить на субмарине все, что только поддается проверке.