Книга День исповеди - Аллан Фолсом

Ему было ничуть не легче, чем Дэнни. Не только потому, что они братья, но еще и потому, что он пообещал Дэнни, что не позволит ему погибнуть, как погибла Маделин на льду. Почему он так сказал? Кой черт тянул его за язык давать такие обещания брату?

— Я не очень хорошо знаю Рим, потому не сразу поняла, где мы находимся… — Этими словами Елена прервала самокопание Гарри.

— Что вы имеете в виду?

— Я сейчас вам покажу.

Елена вывела Гарри в гостиную, к большому окну. В бледном свете нарождающегося утра открылось то, чего они не видели в темноте, когда приехали. Из окна была видна другая улица, по противоположному краю которой тянулась в обе стороны, насколько хватал глаз, высокая стена из желтого кирпича. За стеной находилось несколько еще плохо различимых в тени зданий, а левее над стеной поднимались верхушки деревьев, как будто стена окружала большой парк.

— Я не понимаю… — начал Гарри, действительно не догадываясь, что интересного увидела здесь Елена.

— Это Ватикан, мистер Аддисон, во всяком случае, один его угол.

— Вы уверены?

— Да. Я была на экскурсии в садах как раз в этой его части.

Гарри посмотрел по сторонам, пытаясь найти какие-нибудь знакомые ориентиры, получить представление о том, где может находиться вход для публики со стороны площади Святого Петра. Безуспешно. Он собрался спросить об этом Елену, но тут вновь посмотрел в окно и почувствовал, что по спине пробежали мурашки, — то, что он принимал за темный горизонт, оказалось огромным зданием, все еще не освещенным утренним светом, лишь на самую вершину купола упали первые лучи. Он смотрел как раз на собор Святого Петра.

— Господи… — прошептал он сквозь зубы.

Им удалось не только без всяких помех приехать в Рим, но и поселиться там в таком месте, откуда, пожалуй, можно было камнем добросить до тюрьмы, где держали Марчиано.

Гарри прислонился лбом к стеклу и закрыл глаза.

— Вы устали, Гарри…

Елена произнесла это вполголоса, ласково, как мать, обращающаяся к своему ребенку.

— Да, — кивнул он, а потом открыл глаза и посмотрел на нее.

Она была все в том же деловом костюме, какой нашли ей священники в Белладжио, волосы ее были собраны в пучок. Гарри вдруг с изумлением понял, что впервые за все время смотрит на нее не как на монахиню, а просто как на женщину.

— Я поспала в автомобиле, а вы всю ночь были за рулем, — сказала она. — Тут есть еще одна спальня. Вам нужно вздремнуть хотя бы до прихода отца Бардони.

— Да, — начал Гарри и осекся.

Потому что буквально на пустом месте понял, что у него есть еще одна серьезнейшая проблема. С Еленой. Немыслимая затея Дэнни и отца Бардони вдруг предстала перед ним во всей опасности, которой никак не должна была подвергаться Елена.

— У вас родители живы? — осторожно спросил он.

Елена вскинула голову и удивленно взглянула на него.

— А какое отношение это может иметь к вашему сну?

— Где они живут?

— В Тоскане…

— Это далеко отсюда?

— А что?

— Мне нужно это знать.

— На автомобиле — часа два. Мы проезжали мимо по автостраде.

— У вашего отца есть машина? Он умеет ее водить?

— В чем дело?

— Машина у него есть? — настойчивее спросил Гарри. — Водить он может?

— Конечно.

— Я хочу, чтобы вы позвонили ему и попросили его приехать в Рим.

От этих слов Елену будто огнем обожгло. Она оперлась на стену и вызывающе скрестила руки на груди.

— Этого я не сделаю.

— Елена, если он выедет немедленно, — ее имя Гарри произнес с сильным ударением, как будто пытаясь предотвратить протест, — то приедет в Рим к девяти. Самое позднее — к половине десятого. Скажите ему, чтобы он остановился перед домом и не выходил из машины. Как только вы его увидите, спуститесь, сядете в машину и тотчас уедете вместе с ним. Никто даже не узнает, что вы здесь были.

Елена чувствовала, что огонь в ней разгорается все сильнее и сильнее и раздражение нарастает. Да как он посмел?! У нее есть чувства и есть гордость. А уж отцу она не станет звонить ни в коем случае, кому угодно, только не отцу — не хватало еще, чтобы он приезжал за ней, как за дурехой школьницей, накануне заблудившейся в городе.

— Простите, мистер Аддисон, — сказала она с таким же нажимом, что и он, — но мой долг — ухаживать за отцом Дэниелом. И я останусь с ним, пока меня не освободят официально от этого поручения.

— Это очень просто, сестра Елена. — Гарри строго взглянул на нее. — С этой минуты вы официально освобо…

— Это. Может. Сделать. Только. Мать настоятельница! — очень медленно и четко произнесла Елена; у нее даже вены на шее вздулись от волнения.

Наступила долгая напряженная пауза. Мужчина и женщина обжигали друг дружку яростными взглядами. Ни один ни другая не отдавали себе отчета, что это их первая в жизни любовная ссора и что один из любовников только что начертил на песке линию, за которую нельзя заходить. Но им так и не удалось узнать, кто первым отведет взгляд.

ХЛОП!

Дверь кухни вдруг резко распахнулась и с силой ударилась о стену.

— Гарри!..

Из двери к ним катился на своем кресле Дэнни. Его глаза были полны тревоги, он яростно крутил обеими руками колеса инвалидного кресла, а коленями сжимал сотовый телефон.

— Я не могу дозвониться до отца Бардони. У него три номера. Один — сотового телефона, который он всегда носит с собой. Я звоню по всем номерам! Ни один не отвечает!

— Дэнни, успокойся…

— Гарри, он должен был прийти сюда пятнадцать минут назад! Если он в дороге, то на звонок по сотовому все равно ответил бы!

119

Гарри свернул за угол на виа дель Парионе и зашагал вдоль квартала. Его наручные часы показывали двадцать пять минут восьмого; с того времени, которое отец Бардони сам назначил для встречи в квартире, прошел уже почти час. На ходу он снова набрал номер на сотовом телефоне, полученном от Адрианны. И опять тщетно.

Здравый смысл подсказывал ему, что отца Бардони попросту что-то задержало. Какие-то житейские обстоятельства.

Он подошел к дому номер 17, в котором жил отец Бардони. За ним, сказал ему Дэнни, проходил переулок, из которого через старые деревянные ворота можно попасть к черному входу в этот дом. Слева от входа, под большим горшком с красной геранью, он найдет ключ.

Свернув в переулок, Гарри прошел двадцать ярдов. Ворота оказались как раз там, где он и ожидал. Открыл их, пересек засыпанный утоптанным гравием дворик. Горшок с цветком стоял на месте. Ключ лежал под ним.