Книга Тайна Марии Стюарт - Маргарет Джордж

Ее яркие глаза твердо глядели на него. За ней простиралась долина Форта, и в ясный день Эдинбург можно было различить по дыму из каминных труб далеко на востоке.

– К сожалению, он больше, чем просто человек, который может поступать правильно или неправильно, – сказал Трокмортон. – Он символ, связанный со многими вещами.

– Я люблю человека, а не символ! – вокликнула Мария.

– Да. Но вы тоже являетесь символом, как и моя королева. Будьте благоразумны. Это жизненный факт, с которым приходится мириться любому монарху, такая же условность, как теннисная сетка или поэтическая рифма.

– Я знаю, кто я такая, и никогда не забываю о своей королевской крови.

– Тогда продемонстрируйте королевское мышление, а не только королевскую кровь. Подумайте о том, что означает брак для королевы. Вы выбираете не только мужа для себя, но и короля для вашего народа. Когда это свершится, обратного пути не будет.

– Я знаю об этом и храню верность своим обещаниям. Можете передать вашей королеве, что она долго морочила мне голову красивыми речами, но в конце концов обманула меня в своих намерениях относительно моего будущего. Поэтому теперь я не могу доверять ей. На каком основании она возражает против этого брака? Она сама предложила мне выйти замуж за одного из ее подданных. Мой лорд Дарнли – единственный из достойных претендентов, который остается холостым. Предложение графа Лестера… Я не напоминала ей об этом, но оно было слишком неловким для всех нас.

– Полагаю, она была совершенно серьезна, Ваше Величество.

– Тогда ее поведение выглядит еще более странно. Я готова оказать ей услугу и забыть об этом.

Она отвернулась от Трокмортона и быстро пошла в королевские апартаменты. Оказавшись там, она быстро миновала галерею с бюстами и статуями, потом вошла в покои королевы – прихожую, где замерли стражники, присутственный чертог с троном и королевскими штандартами и наконец в спальню. Две Марии, дремавшие на кушетке, едва успели моргнуть, когда она прошла мимо. Она осторожно толкнула дверь, соединявшую ее спальню со спальней Дарнли, и открыла ее.

Он лежал на огромной кровати, частично раздетый и накрытый меховой полостью. Она приблизилась к кровати и некоторое время стояла, глядя на него. В углу зашевелился Риччио, тоже задремавший после ранней утренней прогулки и сытной трапезы. Мария на цыпочках подошла к нему и прикоснулась к его плечу. Он резко выпрямился.

– Мой добрый Риччио, – прошептала она. – В ваших апартаментах есть католическая часовня, не так ли?

Он нахмурился:

– Да, я сам обустроил ее. Она маленькая: только алтарь, свечи и, разумеется, принадлежности для святых таинств.

– Там кто-нибудь есть? У вас?

– Нет, я живу один. – Он потряс головой, словно хотел собраться с мыслями.

– А ваш исповедник? Он недалеко?

– Если он не уехал в город Стирлинг, как он иногда делает, когда выдается свободное время.

– Отправляйтесь к себе и подготовьте часовню. Найдите вашего исповедника, а если не найдете, то я приведу своего. Мы с Дарнли придем туда меньше чем через час, чтобы принести тайный обет перед Богом. После этого ничто не сможет разделить нас, и я не поддамся ни на какие аргументы и искушения. Идите!

Она повернулась к Дарнли, по-прежнему лежавшему в постели. Его глаза с длинными ресницами были закрыты, и он нежно обнимал подушку.

«Вскоре он будет по ночам обнимать меня, а не подушку, – подумала она. – И никто не сможет обвинить нас или сказать о нас дурное слово».

– Генри, – промолвила она и погладила его по лбу. Он открыл глаза, и, как обычно, от их голубовато-серой глубины у нее перехватило дыхание. – Вставай, дорогой Генри. Я приготовила для нас игру, настоящее приключение. Мы перехитрим их, перехитрим всех!

– Кого? – Он откинул меховую повесть и пытался выпутаться из простыни.

– Всех, – с нажимом повторила она. – Лордов Конгрегации, Нокса, Елизавету и…

– Более чем достаточно, не так ли? Интересно, кто-нибудь выступает за наш брак, кроме нас с тобой?

– Граф Мортон.

– Потому что моя мать завещала ему кое-какие земли. Кто еще?

– Риччио.

– Он слуга.

– Полагаю, король Франции…

– Он еще ребенок.

– И Филипп Испанский…

– Который тут ни при чем.

– И папа римский…

– Он тем более ни при чем.

– Другие со временем полюбят тебя так же, как я.

– Похоже, все думают, будто я угрожаю им или оскорбляю их гордость. Странно, ведь у меня есть королевская кровь, надлежащие манеры и воспитание… Нет, никаких объективных причин не существует. Значит, они испытывают личную неприязнь ко мне. – Он сердито сжал губы. – Им не нравится что-то во мне, в моей речи, в моем поведении…

– Они глупцы. Пойдем, мой дорогой лорд, пойдем скорее. Мы заставим их считаться с нами!

Они стояли перед итальянским священником, недавно приехавшим к Риччио из поместья его отца в окрестностях Турина. Его круглое оливковое лицо и блестящие темные глаза, по мнению Марии, были типичными для итальянцев. Она имела свои фантазии об этой стране: там все увлекались искусством и были католиками, там круглый год цвели цветы, а ночи были теплыми и поощряли к прогулкам под луной. Каким-то образом казалось уместным, что в собственном стремлении к счастью она обратилась к итальянцу для окончательного подтверждения своих намерений.

Маленький алтарь Риччио, украшенный тосканской резьбой и двумя серебряными подсвечниками, был накрыт кружевной тканью. Риччио с серьезным видом стоял рядом, когда Мария и Дарнли взялись за руки и приготовились к обряду венчания по предписаниям римской церкви. Церемония была взаимно обязывающей и признавала их будущими супругами, давшими клятву перед Богом о заключении брака – клятву, от которой их могли освободить лишь официальные юридические процедуры.

– Я, Мария, королева Шотландии и островов, торжественно обещаю сделать тебя, Генри, лорд Дарнли, своим мужем согласно с обрядами и предписаниями святейшей католической церкви. – Она посмотрела на высокого молодого человека, стоявшего рядом с ней. Его лицо было очень бледным.

– Я, Генри, лорд Дарнли, торжественно обещаю взять Марию, королеву Шотландии и островов, в жены согласно с обрядами и предписаниями святейшей католической церкви. Вот залог моего обета. – Он снял кольцо с мизинца и надел его на безымянный палец Марии.

– Поцелуйте ее, – сказал священник, и Дарнли сделал это.

– Ах, какой пир можно было бы устроить! – вздохнул Риччио. – Если бы все было так, как должно быть…

– Мы только что плотно пообедали, – напомнила Мария. – Все спят. Мы уединимся вдвоем, и это будет лучше, чем любое официальное торжество. – Она взяла Дарнли за руку: – Будем надеяться, что никто не увидит, как мы проходим по верхнему двору. И, Риччио, сегодня мы освобождаем тебя от любой службы!