Книга Мед и яд любви - Юрий Рюриков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наши незнания начинаются с культуры выбора, в которой сейчас идут огромные перемены.
«Мне 20 лет. Меня любят трое мужчин, и я их тоже. Все они братья, все равны по достоинствам — примерно одного возраста, окончили военные академии, интересны внешне, замечательно богаты духовно, высокоинтеллектуальны. Все трое сделали мне предложение. Кого мне выбрать, и вообще, чем руководствоваться в подобной ситуации?» (Ленинград, центральный лекторий «Знание», июнь, 1981.)
Девушка, наверно, испытывает ту начальную влюбленность, которая еще не прошла ступень выбора; так часто бывает в юности. Со временем такое равновесие влечений обычно пропадает, и человек начинает ощущать, к кому его тянет больше.
В Древней Индии существовал особый вид брака — полиандрия, многомужие (от греч. «поли» — много и «андрос» — муж). У женщины было несколько мужей, или, говоря по-другому, у нескольких мужчин была одна жена. Чаще всего этими мужчинами были братья, — такая полиандрия называется фратернальной, братской (от лат. «фратер» — брат)[129].
При братской полиандрии жена старшего брата становилась и женой младших: о таком супружестве рассказано в древнеиндийской «Махабхарате», в знаменитой истории царевны Драупади, жены пяти братьев. Но братская полиандрия была, видимо, поздней ступенью многомужия. Раньше ее возникла как бы матриархальная полиандрия: в ней главенствовала женщина, а ее мужья не были родственниками друг другу. Впрочем, личные отношения в этих видах полиандрии были очень похожими.
Полиандрия встречается и сегодня — в некоторых племенах Индии, Тибета, Южной Америки. Особенно известна полиандрия у знаменитого среди этнографов племени тода из Индии. В семьях тода царят мягкие нравы, ссоры в них редки, и женщины занимают в них очень высокое положение. (О нравах этого племени ярко написано в книге известного индолога Л. В. Шапошниковой «Тайна племени голубых гор».)
Многомужие существовало в далекие доличностные времени, и его психологической почвой была психология простых душ, которые испытывали простые чувства и легко могли уживаться друг с другом. Во времена личностных чувств психологическая почва для таких браков исчезла; это касается, кстати, и многоженства, которое распространено в мусульманских странах и которое в образованных слоях этих стран резко идет на спад.
Ответить на вопрос девушки, влекущейся к трем братьям, наверно, нетрудно: подожди, и твоя тяга к кому-то возьмет верх… Впрочем, это еще не значит, что этот кто-то и будет тем самым человеком, который ей больше всего подходит. Возможно, к ним не относится ни один из трех: если ее одинаково влечет ко всем, если ее интуиция не выделяет из них самого близкого, его может и не быть среди них. Впрочем, ее интуиция может молчать и потому, что она слаба.
«Как вы относитесь к такому парадоксу: лучше журавль в небе, чем синица в руке?
Моя беда или мое будущее счастье в том, что у меня сложился идеальный образ человека, с которым я могла бы связать свою жизнь. Я примеряю к этому идеалу всех людей, и если какие-либо их черты ему не соответствуют, ухожу от общения с ними, так как не хочу менять журавля на синицу.
Но от этого я становлюсь все менее общительной. Мне 21 год, а я одинока, и у меня все чаще возникает тревога: а вдруг я никогда не встречу свою половину?» (МГУ, конференц-зал гуманитарных факультетов, ноябрь, 1984.)
Это прекрасно — опрокидывать застойные истины и выворачивать их наизнанку. Душа испытывает от таких опрокидываний очистительные микрошоки, и это расшатывает в ней окаменелые догмы, ломает чугунные каноны.
Конечно, журавль в небе лучше, чем синица в руке, но, наверно, только для журавля, а не для синицы.
Поиски человека своего типа — это простейшая, азбучная основа всей культуры выбора. К сожалению, большинство из нас не знает себя и часто тянется к людям чужого или получужого типа.
Психологи из службы знакомств выяснили, что у многих людей завышенные притязания, чрезмерные требования к будущему спутнику, и они ищут себе птицу не своего полета. Ожидая принца, они отвергают обычных людей и рискуют тем, что им придется потом искать нищего…
Девиз «лучше журавль в небе» полон романтического бунтарства, и он хорошо подходит людям бунтарского склада, для которых заниженные притязания гораздо опаснее завышенных.
У девушки из записки, судя по всему, романтичность души не деятельная, не бунтарская, а скорее созерцательная, выжидательная. Для таких людей лучше, видимо, не завышать себя и не ждать журавля в небе, а уметь увидеть в синице журавля — вернее, искать птицу своего полета, стараться увидеть в других людях родственные тебе самому крылья…
Впрочем, завышенные требования — это не только влечение к незаслуженной награде; это и естественное тяготение самых чистых, самых детских слоев нашей души — тяготение к более совершенному человеку, который поможет и тебе стать более совершенным… И это вечное, но двоякое тяготение будет, наверно, всегда насыщать любовные поиски вечным и болезненным драматизмом…
«А как быть с единственностью выбора? Как быть, если твой суженый живет где-нибудь на БАМе?» (Политехнический, июнь, 1979.)
«Надо ли ждать единственного? Ведь так можно оказаться в положении буриданова осла. По-моему, для каждого человека есть достаточное количество подходящих людей. Может быть, соединить свою жизнь с более или менее подходящим человеком и воспитывать свое чувство уже в браке?» (Московская область, Подлипки, Завокзальный клуб, октябрь, 1982.)
Вспомним: миф о единственном — только миф. Для каждого человека существует свой тип нравящихся — люди с каким-то особым (часто неясным) набором черт характера, внешности, поведения. Таких людей может быть много или мало, они могут встречаться редко или не очень редко, — все зависит здесь от того, ясны или размыты наши подсознательные идеалы, взыскательны они или невзыскательны.
Чем размытее наши идеалы, чем они проще, тем больше, видимо, круг людей, которые нам подходят; чем сложнее эти идеалы или чем капризнее, «акцентированнее», тем меньше круг подходящих… Но и среди тех, кто тебе подходит, могут быть подходящие средне, выше среднего и, наконец, редкостно, предельно. Таких, видимо, очень мало, и, когда они встречаются, у них и возникает ощущение, что они нашли свою единственную на земле половину…
«Не слишком ли вы расшатываете вековечные истины? Ведь еще с древности известно, что любовь — лучший искатель своей половины. Когда мужчина полюбил женщину, это значит, он нашел для себя самую подходящую из всех, — вернее, его чувства-детекторы, или, говоря по-вашему, чувства-ищейки нашли ее. А любовь, как говорим мы, химики, это самый сильный катализатор в реакции соединения двух душ. Преподаватель». (ДК МГУ, октябрь, 1983.)
