Книга Что может быть лучше? - Михаил Армалинский

Катя с тех пор чуть сбавила вес, но всё-таки была по-прежнему пышногрудой и бедрастой со стройными, выбритыми до блеска ногами. Лобок и подмышки тоже были выбриты, и это разочаровало Дэвида, но он утешился, что волосы – дело наживное, хотя – он одёрнул себя – с ней нужно будет расстаться, и он так и не дождётся выросших волос. «Но ведь уже я не имею права с ней расстаться, – вспомнил Дэвид, пока она спала по его повелению. – Ведь в «тотальном» состоянии она не сможет прожить в обществе без повелителя».

У Кати была обильная менструация, и Дэвид, зализывая её клитор, не сторонился крови и слизывал её, когда она появлялась после каждой спазмы. В женщинах, а особенно в Кате, всё для него было вкусно.

Катя послушно поведала Дэвиду, что за два года, прошедших со времени их первой встречи, она успела развестись с мужем, который бил её, необоснованно подозревая в изменах. Из-за этого у Кати произошёл выкидыш, о чём она до сих пор горевала. Мужа посадили в тюрьму, а Катю поселили в специальный дом, где жили женщины, сбежавшие от мужей, которые их били и истязали. Катя развелась, и сотрудники женской организации помогли ей найти работу, и вот уже два месяца она живёт одна в маленькой квартире. Спасало её то, что она согласилась стать любовницей своего женатого начальника, которому сорок пять лет и которого Катя назвала стариком, страстно взирая на своего, видевшегося ей юным семидесятилетнего возлюбленного. Начальник ей не нравился, но он добрый, даёт деньги на ренту и на жизнь и не особо загружает работой. Как мужчина он слаб, но и с ним она испытывает оргазм.

– Я со всеми кончаю, – смущённо, но весело сообщила она Дэвиду.

В этот момент Дэвид подумал, что предпочёл бы об этом не знать – ревность, о существовании которой он забыл и думать, ужалила его вовсе не в сердце. И от этой боли у Дэвида мгновенно вызрел план, причём в таких деталях, как будто он думал о нём долгие годы.

После того, как Дэвид собрал Катины экскременты для изготовления очередной порции Тотала – а у неё даже этот процесс был особо красив и чуден, – Дэвид приклеил ей ещё одну дозу, чтобы наверняка и окончательно закрепить действие Тотала на Катю.

– Успокойся, – приказал он Кате, когда она приблизилась к нему со сверкающей похотью в глазах, – и сверкание сменилось на спокойное сияние нежности. – Мы сейчас поедем к тебе на квартиру и заберём твои вещи.

– Я готова, – согласилась Катя.

Было пять часов вечера, когда они вошли в её квартиру. Она была чисто прибрана, что впечатлило Дэвида – значит, всё вокруг Кати будет ладно. Начальник дал ей выходной день, а сам должен был ещё находиться на работе.

– Позвони ему и скажи, что ты увольняешься, потому что выходишь замуж. Ты переезжаешь в другой город и просишь, чтобы он тебе больше не докучал.

Катя набрала номер и позвала Джона.

– С тобой всё в порядке? – взволновался начальник.

– Всё замечательно, – успокоила его Катя, но тотчас ещё более взволновала его, повторив слово в слово то, что ей сказал Дэвид.

Джон стал что-то быстро говорить в ответ.

– Повесь трубку, – сказал Дэвид, и Катя повиновалась.

Джон сразу стал перезванивать. Дэвид приказал Кате не обращать внимания на телефон и складывать в чемодан свои самые дорогие и нужные вещи. Катю нужно было вызволить из её прежней жизни так, чтобы не оставлять ни хвостов, ни подозрений.

– Когда у тебя заканчивается контракт на ренту?

– Я не знаю, Джон этим занимался.

– Прекрасно, тогда он и позаботится.

Дэвид отметил, что он ещё с лёгкостью снял тяжёлый чемодан с кровати и поставил его на пол, но когда поднимал его в багажник машины, то сразу вспомнил, что ему уже даже не пятьдесят.

Дэвид приказал Кате, чтобы она легла на заднее сиденье и заснула.

А план у Дэвида созрел такой. Катя была сиротой, воспитывалась в детском доме, и родственников у неё в России не осталось – подобие его судьбы делало её особо близкой Дэвиду. В России у Кати жили подруги, но они не в счёт, так как оттуда они ничего не могли сделать, а Кате могло просто надоесть поддерживать с ними связь. Бывший муж сидел в тюрьме, а по выходе ему будет запрещено даже приближаться к Кате, то есть искать её он вряд ли будет, иначе его снова посадят. Местные подруги Кати были только из дома для бежавших жён, и с ними она последнее время не встречалась, а лишь изредка перезванивалась. Женатый начальник тоже не будет особо шевелиться, тем более думая, что Катя не просто его бросила, а вышла замуж. Таким образом, у Кати хвостов не имелось. Дэвид решил тайно поселить её у себя и не давать ей никуда выходить, а он тем временем приложит все силы, чтобы её обрюхатить. Потом он скажет Джой, что якобы получил письмо от разыскавшей его дочери, о существовании которой он не знал. Мол, эта дочь от недавно умершей давней возлюбленной, которая перед смертью рассказала, кто её отец. А у дочери есть уже взрослая внучка Катя. И вот Дэвид уезжает в Россию, чтобы познакомиться с дочерью и внучкой.

Дэвид планировал первые месяцы беременности Кати провести с ней и по возможности никуда не отлучаться, так что «поездка в Россию» являлась прекрасным предлогом для его «исчезновения». Когда Катя будет на четвёртом месяце беременности, Дэвид «вернётся из России» с беременной внучкой и представит её Джой. Он пригласил внучку в гости, а заодно и рожать, так как у неё этот ребёнок от мужчины, который её бросил, а она хочет порвать с российским прошлым и начать жизнь сначала. Что же может быть лучше для новой жизни, чем родить ребёнка, который будет гражданином США? Всю эту историю будет раскручивать Дэвид, так как Кате он прикажет говорить только по-русски, и Джой ни о чём догадаться не сможет. Когда родится ребёнок, Дэвид будет считаться его прадедом и растить его вместе с Катей, а главное, на что он надеялся – вместе с Джой. Катя в её «тотальном» состоянии может стать обузой, но на данном этапе Дэвид решил об этом не заботиться – всего спланировать невозможно.

Воплощение плана в жизнь началось сразу после окончания менструации у Кати. Совокупления регулярно вершились с чистого листа нового цикла и происходили ежедневно даже тогда, когда Дэвид встречался с Джой, в которую он не извергался, а лишь имитировал оргазм, сохраняя своё семя только для Кати. Дэвид ещё лет в сорок научился продлеванию наслаждения, а следовательно, и наслаждения партнёрши. С Катей этот метод был особо важен, так как увеличивал вероятность зачатия. Подобно всему известному в веках, почерпнутое из книг, оказавшись прочувствованным, стало не только значимым, но и значительным. Дэвид научился подбираться вплотную к оргазму, но останавливать возбуждение за сотую секунды до того, как на него бы обрушилась волна наслаждения. Однако семяизвержение и наслаждение оказалось возможным разорвать во времени – в этом-то и состояло сие искусство – в обмане своего организма: когда, оказавшись у самого оргазма, Дэвид резко вытаскивал хуй из полости, в которой он только что находился, то семяизвержение начиналось по инерции, но оргазм не наступал, для которого инерции недостаточно, а требовалось продолжение движения, в чём ему Дэвид резко отказывал. Таким образом, выплескивалось несколько капель, не столь обильных, как было бы при оргазме, но всё-таки. После этой задержки можно было снова продолжать совокупление, довести себя до оргазма, и тогда семяизвержение началось бы по новой, уже до конца. Благодаря такому приёму Дэвиду удавалось выдавить из себя раза в два больше семени, а повторяя прерывание несколько раз, излившегося семени становилось ещё больше. Таким образом, Дэвид не изматывался оргазмами, стараясь вплеснуть в Катю больше семени, а дразнил всего один-единственный оргазм, но семяизвержение происходило до четырёх раз.