Книга Муж, любовник, незнакомец - Сьюзен Форстер

Она почувствовала сокрушительный удар и острую пронзительную боль. Черный водоворот подхватил ее и затянул в свою бешено вращающуюся воронку. Навалившаяся тяжесть выдавила весь воздух из легких. Судорожными толчками он выходил из нее вместе с предсмертным криком.

— Софи! — Она слышала, что это кричит Джей. — Софи... где ты?

Глава 32

Джей так и не увидел, как ледоруб попал в цель, но услышал сухой треск разламывающейся кости, черепа, расколовшегося надвое. Это был чудовищный звук человеческой гибели. От этого звука тело Джея свело в конвульсии.

В тот момент, когда орудие вырвалось из его руки, он рухнул на колени, едва успев проследить траекторию его полета, и на мгновение лишился чувств. Боль пронзила его острыми спицами. Парализовала, воткнулась в глаз и ослепила.

Никто не причинит тебе вреда, Софи. Боги хранят невинных детей. Нас хранит Божий промысел...

Но он не мог доползти до нее. Конечно, эта боль убьет его, и он никогда больше до нее не дотронется. Даже боги не могут защитить человеческие существа от самих себя, подумал Джей, корчась от боли. Ничто не может защитить их от склонности к саморазрушению. И ничто не может защитить ее от него.

Эта мысль прогремела у него в голове, как пушечный выстрел, после которого наступила страшная тишина. Джей осознал, что женский крик в его голове смолк. Наконец она успокоилась. В комнате стояла неестественная тишина. Никто больше не кричал, никто, кроме его самого. Он же кричал изо всех сил, обращаясь к небесам. Это была все та же истовая молитва, которая сорвалась с его уст в момент падения — единственная, которую он произносил в своей жизни.

«Молю тебя, Господи, не допусти меня причинить ей зло. Я дал ей обещание, и все остальное не имеет значения, а меньше всего — что случится со мной. Я дал ей обещание».

Глава 33

— Какие красивые излучения мозга, — пробормотала Софи, с восхищением глядя на медленно ползущие грациозные зубцы, которые рисовал на экране электроэнцефалограф. — Они такие же мелкие, как мои бусы из макарон, тебе не кажется?

Джей лежал на больничной койке, в его густых темных волосах утопали электроды, с помощью которых фиксировалась электрическая деятельность мозга.

— Хочешь увидеть, как они делают сальто назад? — Он согнул палец и подмигнул ей, жест получился озорным, каковыми, впрочем, были и его намерения. — Ну-ка иди сюда.

Софи не испытывала никакой неловкости. Она бы прыгнула прямо на него, если бы не боялась устроить короткое замыкание, после чего в палату немедленно влетела бы медсестра.

Вместо этого Софи села на край кровати и улыбнулась ему, зная, что в глазах светится вся ее душа.

— Если мы пошлем к черту это энцефалографическое ожерелье, — сказала она, — мне не позволят забрать тебя, а я хочу увезти тебя домой.

Софи казалось, что ужасное испытание, через которое ей пришлось пройти в кабинете Клода, случилось много лет назад, хотя с тех пор прошло чуть больше недели. Они с Джеем были опасно близки к тому, чтобы навсегда потерять друг друга. От полученного удара Софи потеряла сознание, но только придя в себя, вся в крови, осознала, что это был Клод — он упал на нее, когда ледоруб врезался ему в голову.

Но напугал ее именно Джей. Распростершись на полу, он дергался в конвульсиях, и Софи боялась, что он умрет, а она даже не успеет до него добраться. Она с невероятным усилием вытолкнула себя с кушетки и тут же упала на пол. Страх за Джея сделал ее способной на то, чего ни одна нормальная женщина ее комплекции сделать бы не смогла. Молясь, чтобы не навредить ребенку, она проползла через всю комнату и ногой столкнула со стола телефон. К счастью, некоторые номера были в нем запрограммированы, в частности телефон Службы спасения — 911.

Эл и Уоллис находились рядом с Софи, когда она пришла в сознание в больнице. Они заверили ее, что средство, которое ввел ей Клод, было всего лишь легким препаратом для расслабления мышц. И с ней, и с ребенком все в порядке. Состояние Джея стабилизировали с помощью медикаментов, и есть все основания полагать, что он полностью поправится, но Эл поговорил с главным врачом больницы, своим старым приятелем, и условился, что Джея оставят в больнице еще на несколько дней для обследования, просто для всеобщего спокойствия.

— Я не меньше твоего хочу, чтобы ты забрала меня отсюда. Домой, — сказал Джей, словно отвечая каким-то собственным мыслям. — При этом слове Софи подняла голову, встретилась с ним взглядом, и ее пронзило внезапное острое желание.

Джей издал один из тех вздохов, которые звучали для нее, как музыка. Эта музыка наполнила ее до краев, и ей самой захотелось вздохнуть, чтобы уменьшить давление в груди. Софи больше не могла терпеть. Распиравшие ее чувства были слишком сильны. Ей нужно было что-то сделать. Поговорить.

— Эл клянется, что ты поправишься, — беззаботно сказала она. — Гарантирует на сто процентов.

— Давай сойдемся на девяноста девяти. — Взгляд мужа был озабоченным, он боялся встревожить Софи, хотя на больничной кровати лежал именно он.

— Эл, вероятно, не хотел тебя пугать, но мне признался, что время от времени возможны рецидивы амнезии. Какие-то эпизоды прошлого я могу вообще никогда не вспомнить, но это единственное, что мне грозит. Тяжелых приступов головной боли больше не будет, тяги к насилию тоже. И раздвоение личности осталось в прошлом.

На самом деле Эл сообщил Софи почти то же самое, к ее великому облегчению.

— Он пытался объяснить мне механизм болезни, — сказала она, — но, боюсь, я перестала что бы то ни было понимать, когда он заговорил о том, как мозг стремится защитить себя от световой бомбардировки, исходящей от сетчатки глаза, о химических поражениях и прочем в том же роде. Честно признаться, Джей, не думаю, чтобы даже Эл знал наверняка, что может послужить толчком к раздвоению личности. Но он признал, что вопрос о возможности расщепления психики пока спорен, а ты ведь знаешь Эла — ученый до мозга костей. Он просил меня поверить, что никогда не замышлял ничего из того, что случилось, особенно насилия. Это все Клод.

У Софи никак не укладывалось в голове, что ее преданный друг оказался способным на такие крайности. Пытаясь подставить Джея, он мог легко убить ее. Он не пожалел даже Олберта и Блейза. Она все еще не сказала Джею, что Клод умер от раны — у того и так слишком много проблем, связанных с собственным выздоровлением. Хотя Софи переживала, что Клод погиб в результате таких невообразимых событий, за последние несколько дней, о многом передумав, она пришла к выводу, что большей трагедией было бы, если бы он остался жив. Клод теперь там, где он хотел быть, — покоится с миром. А у них у всех не было бы ни минуты покоя, если бы он выжил и ему пришлось провести остаток дней в каком-нибудь закрытом лечебном заведении, медленно угасая рассудком, но не телом.

— Я никак не могу понять, как он это делал. — Она действительно не понимала, как один человек может устроить такой хаос. — Никогда не думала, что людей можно загипнотизировать настолько, чтобы заставить их делать что-то против собственной воли.