Книга Шанна. Книга 2 - Кэтлин Вудивисс

— Кровь пускать не будем. На моих глазах при схожих обстоятельствах умерло дорогое мне существо. Думаю, что ослаблять его еще больше не следует.

Доктор, сжав побелевшие губы, уложил свои скальпели в саквояж и запер его.

— В таком случае, мне здесь делать больше нечего, — резко заявил он. — Если понадоблюсь, меня можно будет найти в деревне.

Шанна сменила холодный компресс на лбу Рюарка. Его губы шевельнулись, и голова заметалась по подушке. Шанну внезапно пронзил страх, Что, если он начнет бредить или звать ее по имени, говорить о вещах, о которых следовало бы молчать? Она быстро выпроводила всех за дверь.

— Уходите, пожалуйста, — распорядилась она. — Дадим ему поспать. Нужно беречь его силы. Я посижу с ним некоторое время.

Питни и Траерн вышли в холл, а Гэйлорд задержался в дверях. Вынув кружевной носовой платок, он втянул в каждую ноздрю по понюшке табаку, вернулся в комнату и быстро осмотрелся.

— Это прекрасно, мадам, все, что вы делаете после стольких неприятностей, причиненных вам этим Рюарком.

Шанна раздраженно пожала плечами и еще раз попыталась выпроводить его за дверь.

— Представляю, что вы должны были испытать, находясь в руках пиратов. — Последовала еще одна понюшка табаку и изящная манипуляция носовым платком вокруг носа. — Однако уверяю вас, мадам, что мое предложение о браке остается в силе. И по правде говоря, мне хотелось бы как можно скорее назначить день свадьбы, чтобы положить конец слухам о вашем похищении и позоре, которые неминуемо расползутся по острову. Кроме того, вы, очевидно, знаете, что на острове есть женщина, которая может быть нам полезной на тот случай, если вы несете в себе доказательства совершенного над вами насилия. — Шанна не верила своим ушам. Гэйлорд же продолжал: — Я ничего не скажу моей семье об этой истории. Довольно и того, что будет нелегко объяснить им происхождение нашего наследства.

Шанной овладела ярость.

— Это очень мило с вашей стороны, сэр, но какими бы ни были последствия моего… гм-м… приключения, — проговорила она с язвительной усмешкой, — я сделаю все для их естественного завершения.

Сэр Гэйлорд, продолжая демонстрировать свое великодушие, стряхнул с манжеты пылинку.

— Как бы то ни было, мы поженимся, моя дорогая, до того как распространятся слухи о вашем бесчестье. К тому же, если вы и в самом деле беременны, я признаю себя отцом ребенка.

Шанна подняла руку и дрожащим пальцем указала на дверь.

— Во-о-он! — воскликнула она.

— О, естественно, дорогая. Вас можно понять. Вы взволнованы. Поговорим об этом позднее.

Кавалеру пришлось поторопиться, чтобы не получить захлопнутой за ним дверью по спине. Стон Рюарка заставил Шанну забыть о своем гневе. Она подбежала к изголовью кровати. При слабом освещении лицо Рюарка, казалось темно-красным. Голова по-прежнему лихорадочно металась по подушке. Шанна с тревогой пощупала его все такой же горячий лоб. Она проклинала свое образование. Ее научили делать реверансы, вести себя достойно в аристократическом обществе, сочинять стихи, шить, но не привили никаких практических навыков Она совершенно не разбиралась ни в бальзамах, ни в лекарствах, не умела ухаживать ни за больными, ни за ранеными. Ей приходилось полагаться лишь на здравый смысл. Когда жар у Рюарка был особенно сильным, она обмывала ему лицо холодной водой. Когда он начинал шевелиться, она говорила ему ласковые слова и гладила лоб. Когда у него появлялись признаки сознания, кормила его бульоном из ложки. Ничего другого она делать просто не умела. «Это же все не то, что нужно, — думала она. — О Боже, не дай ему умереть!»

На остров опустились сумерки. На горизонте появилась луна, словно большой цветок апельсинового дерева. Поднимаясь все выше по небосводу, она становилась бледнее, пока, наконец, не засияла голубоватым серебром. Томительно тянулись часы. Когда Рюарк успокаивался, Шанна присаживалась около кровати и подолгу не отрывала от него глаз. Порой ее одолевала дремота.

Пробило полночь. Она по-прежнему бодрствовала. Рюарк начинал стонать, иногда бормотал что-то непонятное. Сердце у Шанны колотилось от страха, когда из его пересохших губ вырывались особенно тяжелые стоны. Она боялась, что он попытается подняться, а у нее не хватит сил его удержать, хотя он и был очень слаб. Рюарк неожиданно пробормотал нараспев первые слова какой-то детской считалки, потом резко остановился на полуслове. Лицо его исказила болезненная гримаса. Он грубо схватил Шанну за плечи и притянул к себе, широко раскрыв глаза.

— Черт побери! Я никогда раньше не видел эту девушку! — прорычал он. — Почему вы думаете… — Он с глухим возгласом оттолкнул от себя Шанну и уставился пустыми глазами на балконные двери. Уголки его рта печально опустились, и он заговорил нараспев: — Четыре стены… Потолок… Пол… Дверь… Считай камни, пусть их будет много. Считай дни, один за другим. Но как, если ты никогда не видишь солнца? Этот монотонный монолог превратился в невнятное бормотание, и он зажмурился. Шанна подумала, что его опять беспокоит боль в ране, и потянулась к салфетке в тазике с водой, но замерла, когда Рюарк снова заговорил. На этот раз слова были ясно различимы, а резкий и сердитый тон вполне отвечал внезапно появившемуся на его лице злобному выражению.

— Возьмите все! Возьмите мою жизнь! Что мне остается теперь, когда эта девушка уехала? Будь она проклята! Я ненавижу ее! Волнует, соблазняет меня, а потом скрывается. Она играет мной! Будь проклято ее лживое сердце! Непостоянная!

Голос Рюарка оборвался, и он разрыдался, закрыв лицо рукой. У Шанны сжалось горло. Из ее глаз также хлынули слезы, она наклонилась к Рюарку, пытаясь его успокоить. Он смотрел на нее широко открытыми глазами, но не узнавал.

— И все равно я люблю ее. Я бы мог бежать, обрести свободу… Но она держит меня как привязанного. — Руки Рюарка сжались в кулаки, и он тяжело вздохнул: — Я не могу здесь оставаться. И не могу уехать. — Глаза его закрылись.

Чувствуя себя глубоко несчастной, Шанна опустила голову. Как неосторожно она играла с ним! Она не хотела его соблазнять, как не желала и сама поддаться его обаянию. В ту холодную темную ночь в лондонской тюрьме она не предвидела такого конца. То была игра, которую она затеяла назло отцу, желая его перехитрить. Она хотела доказать самой себе, что ей нет никакого дела до чувств и волнений других. Шанне было стыдно. Она была жестока ко многим мужчинам, по Рюарк был единственным, кого ей не хотелось ранить. Теперь же он из-за нее умирал, и она ничего не могла сделать, кроме как остаться у его постели, беспомощной и бесполезной.

Шанна в волнении ходила по комнате. Когда болела ее мать, ей делали кровопускание. И она умерла. Что будет, если Рюарку отрежут ногу? Не загноится ли культя? Если отнимут ногу, он может умереть еще быстрее. Что станет тогда с ней? Ответов на эти вопросы у нее не было. Время от времени Шанна подходила к Рюарку, обтирала и давала ему попить, раздвигая ложкой его потрескавшиеся губы. Он по-прежнему бредил и метался в жару.

Светало. Ночной мрак постепенно отступал, и, наконец, в комнату ворвались лучи поднявшегося из-за горизонта солнца. Шанна дремала на стуле. Сквозь сон она почувствовала, как кто-то вошел в комнату. Открыв глаза, она увидела перед собой громадную фигуру Питни.