Книга Благословенный камень - Барбара Вуд

— Но я более низкого происхождения, чем Сафия. Она происходит из очень знатного и древнего турецкого рода, я же — из рода кочевников, мы богаты и имеем влияние у себя в стране, но здесь это совершенно ничего не значит. Сафия напоминает об этому султану при каждой удобной возможности, и я уже вижу, что он меняет свое мнение в ее пользу.

— Но чем же я могу вам помочь?

— С Божьей помощью ты заберешь Бюльбюля и отвезешь его в мой дом в Самарканде.

Катарина чуть не задохнулась.

— В Самарканде! Но госпожа! Почему я? Почему из сотен женщин, живущих в этих стенах…

— Потому что ты — единственная, кто хочет отсюда убежать. Я знаю — ты страстно желаешь покинуть этот дворец. Что-то ждет тебя за его стенами. Зачастую женщины живут здесь довольно счастливо, как ты уже успела заметить. Многих из них похитили из унылых деревень, где их ждала бы жизнь, полная лишений. А здесь они живут в роскоши и наслаждаются свободой — во всяком случае, в пределах этих стен. Те же, кто все равно чувствуют себя несчастными, так или иначе покоряются своей судьбе. Я также выбрала тебя, — добавила она, подняв руки и сняв с головы красивое алое покрывало, — потому что ты белокожая и белокурая, как и я. Ты сможешь сойти за мать Бюльбюля.

Катарина удивилась, увидев, что волосы у нее такого же цвета, как у нее самой. Блондинки не были такой уж редкостью в императорском дворце, но, так как светлые волосы считались признаком холодности и слабости, светловолосые женщины не жалели усилий, чтобы окрасить свои волосы в рыжий цвет.

— Я бы сделала это для вас, госпожа, потому что действительно хочу убежать — вы не ошиблись. Но я не могу выполнить вашу просьбу.

Аккуратно подведенные брови приподнялись.

— Почему же? Ты ведь хочешь убежать отсюда, не так ли?

— О, да, госпожа, — с жаром ответила Катарина. — Я разыскиваю свою семью. Меня разлучили с ней очень давно, как и вас, я никогда не видела своего отца и братьев, и мне очень хочется встретиться с ними.

Асмахан понимающе кивнула:

— Быть в разлуке со своими кровными родственниками — это очень тяжело. Поэтому Бюльбюль и должен находиться со своей семьей. Но почему же ты отказываешься сделать это для меня?

— Потому что вместе со мной похитили и привезли сюда, в Константинополь, еще одного человека, христианского рыцаря. Я не могу убежать без него.

Асмахан нахмурилась.

— Вряд ли христианский рыцарь так долго прожил бы в турецком городе — слишком сильно их здесь ненавидят. Наверное, его уже давно предали пыткам, а потом казнили, да смилостивится над ним Господь.

— Но я не знаю этого наверняка. Я не смогу уйти, пока не узнаю, что случилось с доном Адриано. Если же он все еще жив, он должен уйти вместе со мной.

Асмахан задумалась.

— Я попробую узнать, — ответила она.

Катарина продолжила:

— Госпожа, могу я попросить вас еще об одной услуге? Когда меня доставили во дворец, у меня были личные вещи — кожаный мешочек, то, что в нем лежало, дорого мне как память. Этот мешочек у меня забрали. Вы не могли бы разыскать его для меня?

Асмахан нахмурилась.

— Султану не нужны личные вещи пленников, ими занимается челядь — они либо расплачиваются ими с работорговцами, либо раздают городским нищим от имени султана. Я посмотрю, что можно сделать. Все в руках Божьих. — И заговорила предостерегающим тоном: — А теперь слушай. Это опасное дело. Здесь повсюду шпионы. Султанша следит за мной. И теперь, когда ты стала моей подругой, тебе может угрожать опасность — ты все время должна быть на страже. Приходи ко мне завтра ночью. И захвати с собой швейные принадлежности.

Когда Катарина пришла в покои Асмахан во второй раз, она увидела, что на диване, как по волшебству, лежит кожаный мешочек, подаренный монахом Пасториусом. Она бросилась к нему — образ святой Амелии был на месте. Так же, как и глиняная камея из Бадендорфа.

Катарина расплакалась, прижав их к груди, и воскликнула:

— Благослови вас Господь, госпожа! Вы вернули меня к жизни.

Асмахан прикусила язык, думая, что было бы слишком жестоко сказать девушке, что на эти вещи никто не польстился, даже нищие, приходившие в благотворительную лечебницу за бесплатной одеждой и чашей целебного вина. Но она понимала ее, потому что сама дорого дала бы за то, чтобы погладить овечку из стада отца.

После этого Катарина каждую ночь приходила в покои Асмахан, взяв с собой швейные принадлежности, — чтобы думали, будто она что-то для нее вышивает. Она познакомилась с Бюльбюлем, пухлым светловолосым милым мальчуганом, которому, когда придет час, придется уйти со своей новой матерью.

Было прохладное пасмурное утро, над Константинополем моросил дождь. Госпожа Нарядов поспешно вбежала в Голубиный павильон, где ее девушки шили костюм для счастливицы, которая должна была провести ночь с султаном, и выбила из рук Катарины иголку с нитками.

— Султанша Сафия! Она послала за тобой!

У Катарины екнуло сердце. Неужели она узнала о тайном плане Асмахан?

Ее ждал евнух, грозного вида мужчина, которого она никогда прежде не видела. На нем были изысканные одежды и тюрбан с плюмажем из золотой ткани. Нос ему давно отрезали, заменив золотым клювом, отчего он походил на какое-то мифическое существо. Когда Катарина подошла, он не произнес ни слова — просто молча повернулся и пошел. Заинтригованная Катарина шла за ним, но, когда они дошли до запретных Жемчужных Ворот, ее затрясло от страха. Сколько человек входило в эти ворота и никогда не возвращалось? Если султанша проведала о ее тайном сговоре с Асмахан, она может даже не надеяться выйти из этих комнат живой.

Катарина думала, что не может быть покоев роскошнее, чем у Асмахан, но у нее дух занялся, когда она вошла в покои султанши. Она слышала о страсти султанши к жемчугу, но то, что предстало ее глазам, было невозможно себе вообразить. Гобелены, драпировки, скамеечки для ног, диванные подушки и даже коврики — все заткано розовым, белым и черным жемчугом. А на стуле, похожем на трон (который тоже был украшен сотнями жемчужин), сидела женщина в наряде, густо расшитом жемчугом. Катарине еще не приходилось видеть, чтобы на одном человеке было столько жемчуга. Как же эта женщина передвигается под такой тяжестью?

Взгляд Сафии был таким же холодным и неподвижным, как ее драгоценные жемчужины. Катарине стало не по себе от ее пристального взгляда, она старалась не смотреть на султаншу. Верхние и нижние веки женщины были густо насурьмлены, сливаясь с глазами, а на губах было слишком много помады. Но никакая краска не могла скрыть немолодой — к удивлению Катарины — возраст султанши. Катарина слышала, что султанше уже почти сорок. Как странно, что султан предпочитает проводить ночи с этой женщиной, когда в его распоряжении сотни молодых зрелых девушек.

Беременность Сафии была уже довольно заметна.