Книга Хранитель порталов - Михаил Дулепа

— Сука бешеная! Не настрелялась еще, дрянь?!

Потом надо обдумать эти слова. Потом.

Он сидит в углу, согнувшись. Ранен, но в состоянии действовать.

Руку прижимает к животу… но ранен в бедро. Продолжаю.

Шаг в сторону, скользящий, еще один. Не слышит, вертит головой, что-то кричит. Шаг, еще шаг. Здесь.

Напрягаю запястье, один вертолет влетает за стенку, зависнув в воздухе.

Враг вертит головой, пытаясь в темноте разглядеть источник жужжания, корректирую прицел. Сняв шлем, кидаю в сторону стеклянного шкафа и враг дергается на звук.

Выстрел!

На картинке цель падает. Дома и стены помогают, особенно если сам помогал их ставить. Осторожно осматриваю все сначала дроном… потом вторым. Тело, заваливаясь, выпрямляет руку со вторым пистолетом. Нестандартный набор вооружения у этой команды.

Оглядываю, не подходя, все трупы, выпускаю вертолет на улицу, проверяю. В сотне метров от наших ворот — машина, мини-фургон. Пустой. Если бы была внешняя поддержка, то меня сняли бы, как только открыл окно. Забылся, упущение, это не вирттренировка.

Чем отличается настоящий труп от виртуального? Пахнет. В летнем лагере после забоя и разделки скота нас всегда заставляли убирать за собой. К виду и запаху все быстро привыкали, максимум раза с пятого. Фимке даже нравилось. Вот и сейчас здесь этот запах.

Последнему выстрелом сквозь стену расплескало голову.

Если бы не активатор, мне бы это сильно не понравилось. Мама ковры сама подбирала.

Время — 1.02.

Список задач? Обновлен.

Противник? Уничтожен. Потерь нет.

Ведя вирпилы впереди, прошел весь дом — чисто. Полная Дама — в доспехах и смотрит сурово, защита активна, дверь все еще закрыта. Если мама выпила снотворное, как грозилась еще у деда, то за пологом могла и не услышать происходящего. Но тогда информатор нападавших — из наших.

Время — 2.14.

Норматив тревожной группы — три минуты, но их могут задержать.

Встаю в углу, на первом этаже. Отсюда видно обе лестницы на второй, и один из вертолетов ушел к черному входу, давая картинку. Заряда у них еще минут на пятнадцать, мне хватит.

Достаю ампулу антидота, снимаю колпачок.

Хорошая штука боевой оптимизатор, но не зря его называют «гниль».

Готовится специально под человека, усиливая естественные склонности. Фимка под ней становится безбашенным рукопашником, я, наоборот, успокаиваюсь до полного исчезновения эмоций. Ее и назвали-то так лишь для того, чтобы поставить дополнительную преграду перед соблазном использовать почаще. Так хорошо быть собой, не отвлекаясь на окружающее. Хорошо быть собой настоящим. Только опасно. Раз в год применять — и к тридцати у меня своих эмоций может и не остаться.

Покатав в пальцах ампулу, вспоминаю произошедшее, собираю пазл воспоминаний. Убираю.

Связь, тактик, записи, файл… редактор.

На манипуляции и подчистку уходит две минуты, а в начале третьей я уже сижу на стуле, задумчиво смотря на зеркало. Две дырки — как глаза, только чуть скошены, словно глядящий оттуда в сомнении наклонил голову.

— Внимание! Это преторианский патруль!

В дверь сначала влетают дроны-разведчики, мгновенно считав меня, один зависает выше, другие разлетаются по дому. Мой дробовик лежит на коленях, я дома и я в своем праве. Да и не может здесь сейчас быть никого, кто меня не знает.

— Виталий Олегович?

Здоровенный какой… ну да. Опускаю голову так, чтобы не было видно лица.

— Здравствуйте, Дмитрий. Нападение, четверо, отключили связь и питание. Уничтожены. Мама и сестра наверху, я не беспокоил их. И вам не советую.

Голос монотонный, без чувств. Можно принять за последствия шока?

Холл постепенно наполняется людьми. Вспыхнувший свет заставляет еще больше опустить голову. Задумчиво рассматриваю длинную царапину на прикладе. Забавно, это когда же меня достали? Ох, ждет меня дополнительный курс тренировок, да не один.

Слушаю голоса. Кроме патрульных здесь три эсбэшника, четверо милиционеров. Наши кучкуются вокруг Ильича, остальные бродят, изображая активную деятельность. Связь пока не восстановили, но уже ясно, что где-то рядом лежит генератор помех, наверняка армейский. И наверняка «утерянный со склада».

— Что, золотой мальчик, считал себя хозяином жизни и смерти? Убил, а теперь задумался? Каково оно, убивать молящего о пощаде? Безоружного?

Молчу.

— Капитан Нелидов, сейчас не время…

— Самое время! Этот молодчик убил четверых, причем один сдавался и даже выбросил оружие, то есть не мог представлять угрозы!

Молчу.

— Что молчишь, Виталий? Если думаешь, что тебе поможет должность твоего деда, то ты крупно ошибаешься! Это дело в ведении милиции, я его забираю.

Возражение от кого-то, не слушаю. Молчу. Сейчас.

— Может, поднимешь голову? Что, так распереживался?

— Нет. — Я поднимаю взгляд от царапины, и капитан, что-то почувствовав, в последний миг пытается отдернуться. Не успевает.

Удар в лоб прикладом, подсечка. За спиной рванулся один из ментов, но тут же был уронен на пол эсбэшниками. Два других милицейских смотрели на происходящее равнодушно, как и стоящие рядом преторианцы. Понятно.

— Капитан Нелидов, узнать подробности боя вы могли, лишь подключившись к моему регистратору. Данное действие незаконно без оформления соответствующего ордера. Я молчал, потому что был занят проверкой базы данных администрации: ордер не выдавался.

— Что ты, щенок, возомнил о себе? Да ты…

Удар, он давится, я навис над ним, прижимая к полу. Кто из… ах да.

— Виктор Ильич, есть вопрос.

— Да, Виталий?

— Почему эта сволочь такая наглая?

— Он в команде господина Ивлева. Федерального инспектора. Отца Лизы.

— Вот оно что? С каких это пор федералам побоку законы Республики? Впрочем, какая разница… Капитан Нелидов, это второе намеренное и злостное нарушение вами закона, после предъявления заведомо ложного обвинения случайному очевидцу происшествия месяц назад. Неизвестно, как вы обошли защиту без ордера, но согласно республиканскому закону об удвоенном наказании ответственных лиц и учитывая складывание приговоров, с заменой двадцатилетнего срока смертной казнью я, гражданин Виталий Князев, в присутствии свидетелей выношу приговор. Мы, граждане, видя угрозу нашей жизни и свободе, возвращаем себе делегированные права и…

Я ждал момента, когда он задергается, и успел вдавить ствол так, чтобы кроме желания вдохнуть, у него ничего не оставалось. Мы оба, он — слезящимися глазами поверх моего плеча, а я — на обзорной картинке очков, видели, что за спиной у меня нет никого, кто бы помог ему, и мы оба знали, что я сейчас дочитаю формулу приговора гражданского суда и выстрелю.