Книга Свои - Валентин Черных
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зачем так плохо думать о кавказских мужчинах, — сказал осетин. — Мы женщинам платим, но никогда не берем денег с женщин.
Она родила дочь, которая выросла высокой, смуглой, с ясными голубыми глазами и талией манекенщицы.
И все восхищались красотой дочери, которую она привезла в деревню. И за нею стал ухаживать учитель из Костогрызовых.
— Можно я за него выйду замуж? — спросила дочь.
— Нет, — ответила она.
— Мотивируй, — потребовала дочь, как обычно требовала она.
— Мы с тобой сломали генетический код. Теперь его надо закрепить.
— Как? — спросила дочь.
— Родишь от высокого мощного мужчины. У которого и в роду все были высокими и мощными. У меня сохранились связи в центре репродукции. Они тебе просчитают варианты.
— Ты рассуждаешь как нацистка! — возмутилась дочь.
— Я рассуждаю как коммунистка, — не согласилась она. — Если хочешь жить с этим патрицием, вначале роди хотя бы одного парня. Тогда он может жениться на нашей местной, и его дети не будут такими маленькими и пузатыми.
— Но почему эту селекционную миссию должны начинать мы? — спросила дочь.
— Кто-то должен начинать, — ответила она.
Дочь родила двойню — двух мальчиков. Внуки живут в ее деревне. Они родили шестеро детей, эти шестеро родили четырнадцать. Из них десять высоких стройных брюнетов, шесть высоких блондинок и только четыре патриция. Она все-таки сломала генетический код.
Уборщица, дежурная и она, горничная по шестому этажу, были обижены. Заместитель директора гостиницы не поздравил их с праздником 8 марта.
Муж поздравил как клюнул, поцеловав на ходу, торопился на подледный лов. Во дворе приятели ждали.
Постояльцы поздравляли тоже на ходу:
— С праздничком!
Уборщица и дежурная были одинокими пенсионерками и уже смирились, что их не держат за женщин. А она все подбирала язвительные слова, которые скажет заместителю директора.
И тут вошел он. И не молодой, муж моложе. И не красивый, муж красивее и стройнее. На такого бы она не обратила внимания и на улице, и даже на танцах. Не мужчина ее романа.
Он принес три букета цветов, самых дешевых из всех, что продавали возле гостиницы.
— Девочки! — сказал он. — Поздравляю с вашим женским праздником!
Стандартно, как все сказал, но все равно приятно. А еще он выставил на стол две бутылки шампанского, водку, выложил колбасу сервелат, венгерские маринованные огурцы, шпроты и сардины в плоских банках не российского производства.
Они сварили пельменей и пригласили постояльца отметить их женский праздник.
Дежурная и уборщица пили водку, она и постоялец — шампанское.
Постоялец гладил под столом ее коленки и приглашал в свой номер, чтобы показать образцы мыла, которыми торговал.
— Сходи посмотри, — говорили ей дежурная и уборщица. Сами уже не могли отблагодарить постояльца, посылали ее. Перебьются! Но в номер постояльца пошла. Он показал мыло в ярких обертках, подарил ей красивый пакет и положил в него не меньше десяти кусков. Если бы положил один кусок, она бы тут же ушла.
Когда постоялец стягивал с нее трусики, она подумала: «Дам, назло заместителю директора!» Очень уж она была на него обижена. О муже она не подумала.
Это выражение она услышала от матери, которая работала в лаборатории районной поликлиники. Мать вынесла мужчине бланки с записью анализов и сказала:
— Все будет хорошо, и мы скоро поженимся.
Мужчина заулыбался и дал матери шоколадку.
— Почему за эти слова дают шоколадку? — спросила она.
— Потому что эти слова нравятся мужчинам, — ответила мать.
— Все будет хорошо, и мы скоро поженимся, — говорила она мальчишкам в школе, и те дарили ей шоколадки, считали ее остроумной и хотели с нею дружить.
Она тоже выучилась на медицинскую сестру и стала работать, только не в лаборатории, как мать, а в кабинете функциональной диагностики. Когда она заканчивала снимать кардиограмму, мужчины всегда спрашивали ее:
— Как у меня?
— Все будет хорошо, и мы скоро поженимся, — отвечала она. И мужчины всегда дарили ей шоколадки.
Но однажды она сказала молодому парню:
— Все будет хорошо, и мы скоро поженимся.
Парень как-то странно на нее посмотрел. И, наверное, подумал: ты чего это, тетка, насчет женитьбы? И она поняла, что ее главное выражение уже действует не на всех мужчин. А другого выражения у нее не было. Неужели старею, впервые подумала она.
Старик был вдовцом, ему недавно исполнилось семьдесят лет, но в середине лета, когда все уже было посажено, а уборка еще не началась, он особенно сильно хотел женщину, потому что не уставал. У него были знакомые вдовы, разбухшие старухи, но он хотел молодую, похожую на его жену, когда с нею познакомился. Одна такая блондинка стояла невдалеке от подземного пешеходного перехода. Проститутки стояли по двое, чтобы был выбор, наверное. А блондинка стояла одна, она была вне конкуренции. И у нее всего было достаточно: и ляжек, и грудей, и задницы. Из газет он знал, что самая лучшая проститутка стоила сто долларов.
За прошлый год он продал картошки, капусты, огурцов, ранней редиски на двести долларов. Половину вырученной суммы он решил истратить на женщину.
Старик взял у племянника автомашину «Волга» еще в хорошем состоянии, надел свой лучший темно-серый костюм и притормозил возле блондинки.
— Чего тебе, папуля? — спросила блондинка.
Старик помахал двумя купюрами по пятьдесят долларов и тоже спросил:
— Как ты смотришь на это, мамуля?
Блондинка колебалась. Потом открыла дверцу, села рядом на переднее сиденье и сказала:
— Обожди. Немного передохну. Натопталась, — и вытянула свои великолепные ноги. Повезет же мужику, кому достанутся эти ноги и все, что к ним прикрепляется по первому требованию, ведь они же перестают заниматься проституцией когда-нибудь и выходят замуж, подумал тогда старик.
— Я бы тебе, конечно, дала, — сказала блондинка. — И деньги нужны, и старик ты вроде веселый. Но боюсь. За последнюю неделю два старика умерли во время любви. Они, наверное, и не отличили спазма от оргазма. Девчонок менты затаскали. А они не виноваты. Сердца у стариков не выдерживают. А как поступать? Уйдешь во время приступа — обвинят, что помощь не оказала, да еще воровство пришьют. Вызовешь «скорую», потом показания будешь давать несколько дней. Больше потеряешь, чем заработаешь. Извини, — и блондинка вышла из машины.
