Книга На пути - Жорис-Карл Гюисманс

3. Поэтому у таких продвинувшихся всё общение и взаимодействие с Богом весьма низко и естественно, ибо они не очистили и не просветлили золото духа и посему все еще по-младенчески говорят о Боге, по-младенчески помышляют о Нем и по-младенчески рассуждают, как сказал апостол Павел (1Кор. 13: 11), так как не достигли совершенства, которое есть единение души с Богом. Через сие единение люди уже творят, как взрослые, великие дела в своем духе, ощущая свои действия и способности скорее Божественными, чем человеческими, как скажем позднее. Бог желает действительно совлечь с них ветхого человека и облечь их в нового, как сказал апостол — «в нового, который согласно Богу сотворен в новизне чувства» (Кол. 3: 9–10); Бог обнажает их от способностей, пристрастий и чувств (как духовных, так и чувственных, как внешних, так и внутренних), оставляя их разум во тьме, а волю — в сухости, опустошая память, погружая пристрастия души в предельные страдания, горечь и стеснение, лишая чувства и вкуса, которые душа ощущала прежде в духовных благах, чтобы это лишение было одной из главных вещей, что потребны духу, дабы в него внедрилась и в нем объединилась его духовная форма, то есть единение любви. Все это Господь творит в ней посредством чистого и темного созерцания, как душа дает понять в первой строфе. Эта строфа описывает первую Ночь чувства, но главным образом ее следует понимать через вторую Ночь, Ночь духа, ибо это главная часть очищения души. Мы помещаем ее здесь еще раз и объясняем уже в этом смысле.

Глава IV,

приводящая и объясняющая первую строфу

В ночи неизреченной,

сжигаема любовью и тоскою —

о жребий мой блаженный! —

я вышла стороною,

когда мой дом исполнился покоя.

ОБЪЯСНЕНИЕ

1. Теперь мы понимаем эту строфу в связи с созерцательным очищением или наготой и нищетой духа (а всё это — примерно одно и то же). Следовательно, душа говорит так: «В нищете, беззащитности и непривязанности ни к каким ощущениям, что значит в темноте моего разума, стеснении моей воли и скорби и тоске памяти, оставаясь во тьме в чистой вере, которая есть Темная ночь для названных природных способностей (только воля ранена скорбью и печалью, сжигаема любовью и тоскою любви к Богу), — я вышла из себя самой, то есть из той себя, что низко познавала, слабо любила и бедно и скудно вкушала Бога; вышла так, что ни бес, ни чувственность мне не помешали.

2. Это было великое блаженство и воистину прекрасный жребий для меня, ибо в окончательном уничтожении и иссякании способностей, страстей, желаний и пристрастий моей души, с коими я низко чувствовала и вкушала Бога, я вышла из свого человеческого общения и действия в Божественные общение и действие. Это значит: мой разум вышел из себя, возвращаясь от человеческого и естественного к Божественному, ибо, объединенный посредством этого очищения с Богом, он познает уже не через собственную силу и естественный свет, но через Божественную Премудрость, с которой объединился. И моя воля вышла из себя, становясь Божественной, ибо, объединенная с Божественной любовью, она не любит низко, с естественной силой, но с силою и чистотою Святого Духа, и воля относительно Бога также уже не действует по-человечески. Точно так же и память меняется от восприятия вечной славы. И наконец, все силы и привязанности души посредством этой Ночи и очищения ветхого человека обновляются в Божественном настрое и наслаждении. Эта строка гласит:

В НОЧИ НЕИЗРЕЧЕННОЙ

Глава V,

приводящая первую строку и начинающая объяснение того, почему это созерцание есть не только Ночь для души, но также скорбь и мука

1. Эта Темная ночь есть влияние Бога на душу, очищающее ее от привычного невежества и несовершенства, естественных и духовных. Созерцатели называют его внушенным созерцанием или МИСТИЧЕСКОЙ ТЕОЛОГИЕЙ, в коей Бог тайно обучает душу и наставляет ее в совершенстве любви, так что она не делает ничего и не понимает, как сие происходит. Поскольку это вселенное созерцание есть любовное познание Бога, оно производит два основных действия в душе: очищая и просвещая, располагает ее к единению любви с Богом; из чего следует, что та же самая любовная премудрость, которая очищает дух блаженных, просвещая их, здесь очищает душу и просвещает ее.

2. Но может зародиться сомнение: почему Божественный свет, который, как мы говорим, просвещает и очищает душу от ее неведения, душа называет здесь Темной ночью? На это следует ответить, что Божественная Премудрость по двум причинам есть не только Ночь и тьма для души, но также и более — мука и скорбь для нее. Первая из них состоит в высоте Божественной Премудрости, которая превышает способности души и таким образом является для нее тьмой; вторая же состоит в низости и нечистоте души, и посему Премудрость для души тягостна, мучительна и притом темна.

3. Чтобы доказать первый тезис, надлежит привести истинное учение Философа, гласящее, что, чем более Божественные вещи ясны и явны сами по себе, тем более они естественным образом темны и сокрыты для души. Так, чем ярче свет, тем сильнее он ослепляет и помрачает глаза совы, и чем более ясно и открыто видится солнце, тем более оно затемняет зрение, отнимая его, ибо превосходит зрение из-за его слабости[138]. Поэтому, когда Божественный свет созерцания захватывает душу, которая еще не просвещена полностью, он порождает в ней духовную тьму, потому что не только превосходит ее, но также лишает естественного познания и помрачает его действие. Посему святой Дионисий и другие мистические богословы называли это внушенное созерцание лучом тьмы[139], каковым оно является, как следует знать, для души непросветленной и неочищенной — ибо своим великим сверхъестественным светом побеждает естественную силу разума и личности. Давид также сказал: «облако и мрак окрест Его» (Пс. 97: 2) — не потому, что это так само по себе, но лишь для нашего слабого познания, которое при таком безмерном свете помрачается и остается бессильным, не постигая; что тот же Давид объяснил, сказав: «великое сияние Его присутствия пронизывало облака»[140](Пс. 17: 13), то есть облака между Богом и нашим восприятием. Поэтому Бог, отводя от Себя душу, которая еще не преображена этим просветляющим лучом Его тайной мудрости, творит темные сумерки в ее разуме.