Книга Антикиллер - Данил Корецкий

Председатель правления прощупывал старшего консультанта острым взглядом. Тот оставался совершенно спокойным.

– А что вы обо всем этом думаете?

– Лаской с ними не больше справишься.

– Точно.

– И хотя срок ультиматума истек, меня никто не трогает.

– Ваш хорек сидит в камере, а у Шамана сейчас большой переполох, ему не до вас.

– Такое положение надо закрепить. Кстати, Байков сказал, что титановые пластины в дверцах ничего не дадут: автомат их пробивает...

– Мы поставили их под углом. Стреляют всегда спереди, и пули будут рикошетировать в сторону. Если Байков хочет, я с ним поспорю. Поставим «волгу», я сяду внутрь – пусть полоснет очередью... Конечно, ставка должна быть серьезной.

– Он не очень любит рисковать, – чуть заметно улыбнулся банкир.

– Тогда надо менять работу.

Лис встал.

– Завтра к обеду мне понадобится нарезной карабин с оптикой и четыре патрона. Будет лучше, если он незарегистрированный.

– Криминал? – повел бровью банкир.

– Самый минимальный. Но, может, удастся решить вашу проблему.

Выйдя из банка, Лис сел в выделенную ему красную «девятку» и объехал несколько злачных мест. Заглянул в «Якорь», к Вартаняну, тот обрадовался, плеснул в стаканчики «Мартини» со льдом, выпили за возвращение. Но потом отвел взгляд в сторону:

– Пока ты сидел, время хило... Без «крыши» нельзя, а тут подошли ребята... Извини, конечно, но жизнь есть жизнь...

– Я не за этим, – отмахнулся Лис. – Томка Федотова у тебя бывает?

– Редко. Она козырной стала. В «Сапфире» отирается.

– Ну ладно...

Акоп проводил до двери, приглашал заходить и обещал всегда бесплатную выпивку.

В «Спасательном круге» Эдик уже не работал, новый бармен неузнавающим взглядом уставился на приход начальника УР, а сбоку, заподозрив неладное, появился крепкий, приблатненного вида паренек.

– Кого ищем? – покровительственно спросил он.

Коренев усмехнулся. На не отягощенным разумом лице промелькнула тень понимания.

– У нас полный порядок, – буркнул паренек и снова отступил в тень.

Лис выпил еще один «Мартини», на этот раз за свой счет, огляделся, но никого из знакомых не увидел.

У «Сапфира» он появился как раз в тот момент, когда Тамара Федотова вышла из стеклянных дверей и опустилась на мраморную облицовку фонтана. Она была пьяна и, похоже, кого-то ждала.

Лис несколько раз мигнул фарами. Девушка тяжело встала и, чуть пошатываясь, направилась к машине. Он распахнул дверцу.

– Приветик! – Она привычно плюхнулась на переднее сиденье. – Куда поедем? Только без глупостей!

– Как можно, Тамара!

– Ой, кто это?

Девица пристально всматривалась в сидящего за рулем человека, и на лице медленно проступало узнавание.

– Майор мой вернулся! – Она всплеснула руками и бросилась Лису на шею. Он отстранился. Еще не хватало на пиджаке и рубашке помады, грима, теней, туши, пудры и других компонентов, составляющих лицо ночной Красавицы.

– Ты за меня заступился, закопал эту гадину! Иначе я бы уже сгнила, как Галка... Все решили, что промежду нами любовь. И отскочили, боялись трогать, даже бабки не доили... Они же, падлы, усираются, когда запах смерти учуют!

Лис тронул машину с места. Федотова Откинулась на спинку, запустив руку под сиденье, нащупала рычаг и увеличила угол наклона. Достала сигареты, нажала кнопку прикуривателя, когда он выскочил, раскалившись, привычно зажгла сигарету.

– Музычки нет? – тонкие пальцы скользнули по панели, где обычно стоит магнитофон. – Жаль...

Она не спрашивала, куда ее везут, да, похоже, это ее и не интересовало. Автомобильные маршруты были привычны и заканчивались одним и тем же. Хотя сейчас цель у Лиса совершенно иная.

«Девятка» выскочила на набережную и замерла у ведущих к воде ступеней.

– Кто сейчас в «Сапфире» погоду делает? – спросил Лис. – Слыхал, кое-что изменилось...

– Я в эти дела не лезу, – Федотова совсем опустила спинку сиденья и сейчас лежала на спине. Юбка задралась, открывая крепкие, с широкими щиколотками ноги. Лису не понравилось, что она поставила туфли на обивку, но он ничего не сказал.

– Делятся, скандалят... Баркас от Шамана ушел. У воров тоже каша заваривается. Ездила недавно с одним, он рассказывал... А вот эти, ты их небось и не знаешь, Амбал, Валек, Ржавый – совсем оборзели! Ржавого убили, Вальку легкие продырявили, лучше бы Амбала, сволочь, завалили!

– А чего он тебе?

Федотова молча задрала юбку до пояса, ловко спустила трусы.

– Эй, ты чего!

– Смотри! – Она ткнула пальцем в бритый лобок, провела по внутренней поверхности бедер.

– Сигаретой жгет, падла! И у самого аж пена на губах – кайф ловит! Прижег – и залез!

На белом теле чернели следы ожогов.

– Оденься!

– Да знаю! – Она привела одежду в относительный порядок. – Конечно, смотреть противно! Я почти и не работаю, только в рот...

А каждый хочет туда залезть, я не даю, а они думают – больная... Слух пошел – уже и не подходят, шарахаются. Вот ведь гнида!

Коренев вспомнил Веретено, Ржавого и Рынду. Главарем их команды и был Амбал.

– А чем он вообще занимается?

– Мочит всех подряд, вот чем! То двоих, то троих, одного аж в больнице добил... А недавно крупного авторитета завалил и троих с ним. Весь город на ушах стоит...

– Откуда знаешь-то?

– Да он сам рассказывает! Как затащит к себе, так и запугивает!

– Может, гонит?

– Нет, все в цвет...

– А ты кому-нибудь эти разговоры пересказывала?

– Что мне, жить надоело?" Вон в воскресенье молодая баба в «Аксинье» в ванне утонула. Красивая! Она с кавказцами Тасовалась да с ка-ким-то военным. Важная шишка, из Москвы. Раз ушел от нее – попал под машину! А она девчонкам сказала по пьянке: «Его убили...» Два дня прошло – и она утопла! Не надо болтать!

– Чего только в жизни не бывает! – вежливо удивился Лис. – А каким девчонкам она рассказывала?

Федотова потянулась и положила ноги на панель.

– Мент остается ментом. Я тех девчонок не знаю и влазить в говно не хочу. Давай лучше потрахаемся. Для тебя – бесплатно.

Женская рука умело скользнула Лису в штаны. Он перехватил ее. Наступила пауза. Воспитанная многими годами оперативной работы щепетильность курирующего офицера, обязывающая соблюдать дистанцию с информаторами, боролась с естественным инстинктом мужика, свыше шести месяцев лишенного женского общества. Неизвестно, какое бы из чувств победило, но Лис вспомнил изуродованную струпьями ожогов кожу и выдернул руку обратно.