Книга Мусульманская Русь - Марик Лернер

Любка хотела что-то сказать, но вместо этого принялась вновь ставить на место стулья.

Объяснять, что, по моим предположениям, еще и деньги на партийные нужды народников приходили с Востока, я не стал. Радогор достаточно ясно намекнул. Салимову нет необходимости на кого-то давить. Леманн у него уже в кармане, как и оригиналы всех этих расписок и перечислений в партийную кассу. Наверняка есть негласные договоренности о будущем.

Наш Диктатор сделал ставку на родственную душу. И это не просто дурь. Связи между определенными политическими и экономическими кругами наших стран — не шибко большой секрет. Нам выгодно иметь возможность маневра. Германия — Русь, США — Русь, Австрия — Русь, Франция — Русь. Не получим там — возьмем здесь. Если существует не два противостоящих блока, а три или четыре, всегда договориться легче. А гегемон в Европе нам без надобности, как бы его ни звали. Даже Русь. Не потянуть нам сегодня противостояние, а оно неизбежно будет.

Вот и получается… Трехов — человек Леманна, но собирал на него компромат. Штенис искал документы, чтобы шантажировать Леманна слишком тесными связями с русскими. Может, за место в партийной иерархии боролся, может, с Мерцем хотел подружиться. Не особо важно. Интересно, кто реально стрелял? Да не очень. Если я правильно соображаю, кто угодно мог. У всех есть причины. А скандал Руси на этой почве при любом раскладе невыгоден. Не будет очередной премии за журналистику? Плевать! Не хочу крови. Если я потеряю возможность прославиться, но приобрету отсутствие объединенной Германии, мне плохо не станет. Меняю жизни неизвестных на свое личное благополучие.

Кто его знает, может, все это мои фантазии, но выглядит очень логично. Совершенно нет желания лезть глубоко, и вид старого знакомого не вдохновляет на подвиги. Он недаром сам пришел. Могли и надавить через редакцию. А я мог взбрыкнуть. А теперь ясно, что на очень высокий уровень уходит ниточка. Не надо даже слов — я понятливый.

Просто не верится мне в прогнозируемость подобных союзников. Неизвестно еще, как Леманн поступит, когда придет к власти. Слова до выборов и после у политиков очень часто расходятся.

А пока у него есть хороший повод и прекрасная возможность замочить своего соратника Мерца, смотрящего косо на Русь и рассуждающего про необходимость жизненного пространства для тяжело живущего немецкого народа. Мы мешать не будем, но потом получим единоличного вождя. Хорошо это или плохо? Поживем — увидим.

Я уже задремал, когда, тихо ступая босыми ногами, пришла Любка и залезла ко мне на диван под одеяло.

— Я все-таки не железный, — сказал я, пытаясь отстраниться от горячего, как печка, тела. — Ты уже не в том возрасте, чтобы жаловаться на темноту. Я ведь могу и отреагировать в чисто мужском духе.

— И это замечательно, — ответила она, прижимаясь еще теснее. — Сейчас выясним насколько.

Она обнимает меня и целует в губы. Глаза в полумраке смотрят с вызовом. Ну я действительно не железный! Привлекаю к себе и ответно целую. Потом спускаюсь ниже — к шее, ключице, груди. Нежно и медленно, чувствуя, как ее тело отвечает. Ладошки бегают по моему телу, и дыхание стало прерывистым. Вот теперь меня уже нельзя оторвать…

«Во влип», — подумал я, продолжая ласкать спину Любки. Ладонь скользит по лопаткам ниже, ползет по мокрому от любовного пота позвоночнику. Выросло на мою голову племя младое, незнакомое. Острое на язык, независимое в суждениях и поведении. При этом еще и…

Нет, чисто по-мужски, это приятно греет самолюбие. Я — первый! Мне приятно сознавать, что меня хотел именно тот человек… э… девушка, которая меня заинтересовала. Страшно заводит, когда чувствуешь искренне желание полностью тебе доверившейся женщины. Уже женщины. А мне что теперь делать? Знал бы заранее — выкинул бы моментально из квартиры еще в первый раз, когда она зашла осмотреться. Или сам бы сбежал.

— Я специально приехала утром тебя встречать. Папа, собственно, и не знал. Хотела нормально поговорить. Вела себя, как дура. Хочу одного — делаю совсем другое. Я когда тебя в первый раз увидела, — сказала Любка, повернув голову: лицо было слегка смущенное, но довольное, — так и подумала: а вот мой пришел. Я тебя вымечтала еще в детстве. Такая ерунда, пыталась представить своего будущего мужа. Высокий брюнет, хорошо сложенный, непременно герой войны и умный.

«Не про меня сказано, — подумал с сожалением. — Где она там ум заметила? В моих статьях? Хотя если считать, что занимаюсь творческой работой, а не кайлом в шахте машу, — можно и так назвать».

— Подбородок, глаза, нос и руки сильные. Может и подраться, и быть нежным.

Интересно я выгляжу: подбородок, нос и глаза имеются. А у кого их нет?

— И самое дурацкое, — она потянулась и поцеловала мой шрам на боку, — обязательно здесь должен быть шрам от пули.

— Это осколок.

— А я знаю. Я про тебя многое знаю. Но совпало! И смотреть ты должен был влюбленными глазами, — обиженно заявляет, — а не издеваться с этими дурацкими цитатами.

«Ой, — сказал я себе. — Так я еще и сам во всем виноват. Самолюбие задел, и тут уже пошла мощная реакция. Надо было сразу пускать слюну изо рта или строить из себя дебила — глядишь, и прошла бы мимо. Хотя насчет слюны — это я вполне успел, на вокзале. Интересно, она меня заметила там?»

— И не говори, что я тебе не нравлюсь, — обвиняющим тоном требует, прижимаясь грудью.

— Ты очень красивая, — серьезно говорю. — Страшно привлекательная и, прости меня Аллах, чрезвычайно возбуждающая. Ты ж по улицам нормально не пройдешь, чтобы все мужики вслед не посмотрели. Голова у тебя есть? Я ж тебе в отцы гожусь.

— И не вздумай теперь выдумывать разную чушь. Подумаешь, возраст, — это даже хорошо. Не о чем с мальчиками говорить. Мужчина должен быть с опытом жизни. Да и видно уже, на что он способен. Займешься моим воспитанием. В этом смысле… — она запнулась, — тоже. Чтобы на сторону не смотрел. Делить с другими девками я тебя не собираюсь. Слышала про…

— Клевета, — польщенно говорю. Оказывается, про меня уже баллады слагают. Ничегошеньки они знать не могут, дома я всегда был тих и благостен. — Вечно разные завистники болтают.

— Не принципиально. Что раньше было — прошло. Ты — мой. Точка.

«Я что, вообще дурак? — с легким недоумением подумал. — Мне такая девушка прямым текстом без намеков все объясняет, а я еще думаю».

Что там положено сделать настоящему мужчине? Построить дом, родить сына и посадить дерево. Давно пора приступать к намеченной предками программе. Дом у меня есть, хотя я в нем и бываю не чаще двух дней в году. Сам не строил — отец ставил, но он уже давно на мои деньги перестроен и отремонтирован.

Деревьев я в жизни много насажал. Не то чтобы очень хотел, но программа трудового воспитания в медресе всегда была замечательной. Осталось родить сына, а самостоятельно не получится.

Мы живем в новые времена, осененные гением Салимова, причем если и имеется в этом ирония, так минимальная.