Книга Козырные тузы - Пэт Кэдиган

И он собирается завладеть миром. Да, конечно.

Но она действительно верит в это. Верит нерушимо. Верила. Нет, верит. Ведь верит же? И вообще, кого она называет гнусным старым мерзавцем? Разве это не Ким Той кружила мужчинам головы, влюбляла их в себя, а потом, когда очередная жертва исполняла свое предназначение, разве не она превращала эти головы в труху?

Она взглянула на Джейн. Ничего удивительного, что в отсутствие Красного она предпочитает общество женщин. Девушка протянула руку и нажала кнопку на пульте дистанционного управления. Телеэкран с шуршанием ожил.

— Вчера вечером я смотрела «Соколиное гнездо», и потом мне ничего не снилось, — сказала она чуть робко. — Теперь у меня появился предрассудок. Мне хочется посмотреть его, чтобы отогнать кошмары. Даже если будут показывать повтор.

Ким Той кивнула.

— Не только тебе, но еще почти миллиарду человек.

— Сэл обожал ток-шоу. Особенно «Соколиное гнездо». Он говорил, что ему ужасно хочется посмотреть, как они на этот раз обойдутся с ее крыльями. — Она замолчала — рекламный ролик уступил место ослепительному лицу Соколицы. — Сэл говорил, они ни разу его не разочаровали.

— Кто «они»?

— Ее костюмеры.

— А-а.

Примерно через полчаса после начала на экране появилось изображение худощавого мужественного красавца с рыжими волосами и ореховыми глазами. Джейн даже подскочила в своем кресле.

— Это он! — Она опустилась на колени перед телевизором. — Джек Попрыгунчик. Я всегда смотрю о нем в новостях. Он настоящий герой.

Ким Той прибавила звук. Лицо исчезло, и вместо него показали студию, в которой Соколица расспрашивала богато одетую женщину с еще более дорогой по виду камерой в руках.

— Мне кажется, вам удалось точно уловить дух Джека Попрыгунчика, — говорила Соколица. — Это, наверное, было нелегко.

— Ну да, еще и потому, что снимок был сделан без подготовки, — отвечала ее собеседница. — Хотите верьте, хотите нет, но мне просто повезло. Я оказалась в нужном месте в нужное время. Д. П. не знал, что я его снимаю, хотя впоследствии дал мне разрешение использовать этот снимок.

— Д. П.? — переспросила Соколица.

Женщина жеманно потупилась.

— Так его зовут близкие друзья.

— Ну, надо думать, — пробормотала Ким Той.

— Что? — повернулась к ней Джейн.

— Близкие друзья. Ха! Скорее всего, он так говорит всем бабам, с которыми спит, чтобы не сбиться со счету. Это проще, чем запоминать их по именам, и куда менее хлопотно, чем коллекционировать их скальпы или ставить на каждой по клейму.

Джейн сникла. Ах да, она же считает его героем. Ким Той покачала головой. В таком возрасте девушкам давно пора усвоить, что у некоторых героев… члены не то чтобы из глины, но определенно страдают излишней активностью.

Как у ваших героев, мадам? Может, как у Астронома?

Ким Той заглушила эту мысль, заставив себя сосредоточиться на интервью. Дамочка-фотограф, по всей видимости, специализировалась на съемке тузов. На экране замелькали новые и новые фотографии; к удовольствию Джейн, Джек Попрыгунчик появлялся еще несколько раз, перемежаемый снимками Модульного человека, доктора Тахиона, панциря Великой и Могучей Черепахи, Звездного Света и самой Соколицы.

— Жаль, она не может сфотографировать тебя, — заметила Ким Той, когда снова началась реклама.

Джейн пожала плечами.

— Я ведь джокер.

— Ты начинаешь действовать мне на нервы.

— Но это действительно так. Я — ходячее несчастье. Один из двух самых дорогих мне людей утонул, другая истекла кровью. — Она отвернулась от телевизора. — Да, я определенно приношу несчастье, и это совсем не смешно.

Ким Той хотела что-то ответить, как вдруг в воздухе перед телевизором что-то замерцало. Обе женщины безмолвно смотрели, как из тени вылепился силуэт Астронома.

— Ким Той, Джейн. Я хочу вас видеть.

Он не нуждался в ответе. Ким Той делала вид, будто полностью поглощена этим зрелищем, надеясь, что ее раздражение не бросается в глаза. Дешевый трюк, чтобы пустить пыль в глаза девчонке. Похоже, старик возлагает на нее большие надежды, раз пошел на такое, чтобы произвести на нее впечатление. Мог бы поберечь энергию и послать за ними Красного.

* * *

Доктор Тахион выглядел все так же безупречно, несмотря на то что было далеко за полночь.

— Я знал, что он собрал вокруг себя тузов. Но машина, которая тебе приснилась… в общем, она действительно существует, и очень давно по вашим меркам. — Он прищурился, оглядел раздутый лоб Фортунато. — Для тебя ведь такой самопроизвольный выход из тела — большая редкость, верно?

Фортунато отвернулся от Тахиона (педик чертов, можно подумать, нам своих не хватает, так нет, они еще и из космоса к нам летят) и уставился в окно.

— Я просто хотел сообщить вам об этом. В Клойстерсе сконцентрировалась уйма силы. Она позвала меня. Сила притягивает силу.

— Воистину так, — пробормотал такисианин. «Педик из космоса». Фортунато никогда не любил его, но Тахион ни разу еще не видел высокого экзотического землянина в столь откровенно возбужденном состоянии.

— Они взывают к той твари из космоса. К Тиамат. Вся их организация лишь для того существовала многие столетия, чтобы отдать нашу планету в лапы этой нечисти.

Тахион тяжело вздохнул. Он внезапно почувствовал, что очень устал. Сорок лет одна напасть за другой — тут кто угодно устанет. Он отдавал себе отчет, что Фортунато, стоящий в его роскошной гостиной со своим раздутым лбом и буквально искрящийся силой, вряд ли согласился бы с ним.

Сила притягивает силу? О, он мог бы порассказать им об этом! Если бы он мог отступить назад и разглядеть замысел вселенной, то, возможно, многое узнал бы о собственной расе, о Дне дикой карты и приближении Тиамат, Роя, или как там еще его называли. Возможно, то действительно был замысел вселенной, а может быть, просто сила дикой карты звала Рой. Разумеется, это означало бы, что вирус вызвал Рой еще до того, как сам появился на свет, но Таху не привыкать было сталкиваться с причудами времени и пространства.

Нет, это ничего не меняло… Он взглянул на Фортунато, которого переполняли кундалини и нетерпение. Время мучиться угрызениями совести давным-давно миновало; настало время действовать, делать все, что в его силах, и ни на йоту меньше. Чтобы искупить то время, когда он мог бы сделать больше, но бездействовал.

И погубил Блайз.

За все эти годы чувство утраты не притупилось, не осело в потаенном уголке души, не потускнело за непрекращающейся чередой самых восхитительных любовниц. Только его работа в клинике, казалось, давала ему какое-то подобие утешения, пусть недостаточное, но все же оно было лучше, чем совсем ничего.