Книга Малиновский. Солдат Отчизны - Анатолий Тимофеевич Марченко

службе. Может быть назначен начальником оперативной части штаба дивизии, стрелковой и кавалерийской. Единоначальником быть может.

Из статьи Р. Я. Малиновского для сборника, посвящённого юбилею академии им. Фрунзе:

В тот период, когда я учился (1927—1930), Военная академия им. Фрунзе была в Советской Армии единственным общевойсковым высшим учебным заведением, которое давало широкую военную подготовку тактического и оперативного масштаба и довольно значительную ориентировку в области стратегии. И, надо сказать, что, несмотря на такой обширный объём знаний, учебный курс был настолько хорошо построен, что вполне успешно усваивался.

Слушатели академии считали для себя большим счастьем учиться в ней. У всех нас остался в памяти тот трудный конкурс, который надо было преодолеть, чтобы попасть в академию. В те годы, помимо отбора в округах, на место в академии претендовали три-четыре кандидата. И, поступив, мы дорожили возможностью учиться.

Основательно поставленные в академии групповые занятия по тактике на картах и на местности были главной формой изучения прикладной стороны курса тактики. Он охватывал все формы боевых действий в масштабе от батальона до корпуса и все стороны их организации и обеспечения.

Большое значение имели также летние подвижные лагеря, где отрабатывались сквозные тактические задачи и проводились военные игры. Преподаватели и слушатели во время этих занятий передвигались в конном строю. Командно-штабные учения и оперативные игры проводились очень поучительно, приближённо к условиям боевой обстановки. Причём, руководитель занятий не был связан жёстким регламентом методической разработки, что способствовало творческому подходу к делу. Некоторым группам повезло: руководителями у них были Заместитель Наркома обороны М.Н. Тухачевский и командующий войсками МВО И.П. Уборевич. Это возбуждало большой интерес к занятиям, а главное — способствовало выработке волевых качеств, необходимых командиру.

Хочется отметить ещё одну хорошую традицию. В те времена в академии часто выступали с лекциями и сообщениями крупные военные деятели и руководящие работники центрального военного аппарата — неплохо бы возродить эту практику.

Ценность багажа, которым снабдила меня за три года обучения академия, я почувствовал сразу же по её окончании. Полученные знания и навыки дали мне возможность уверенно и без особых трудностей перейти от батальонного масштаба к полковому, дивизионному и более высоким объединениям.

Из воспоминаний В.И. Буренина:

С ноября 1931 г. по август 1936 г. отец мой Иван Николаевич Буренин и Родион Яковлевич Малиновский служили в оперативном отделе штаба БВО. Наши семьи жили в одном доме. К этому времени мои родители приобрели патефон и купили к нему подержанные пластинки. Бывая у нас, Родион Яковлевич неизменно просил поставить романс «Гори, гори, моя звезда» в исполнении Собинова. О том, какая песня у Родиона Яковлевича любимая, знали, кажется, все — и потому в новогодней стенгазете оперативного отдела появился шарж — глядя на звёздное небо, Родион Яковлевич говорил «Гори, гори, моя звезда» (слова, заключённые в контур наподобие облака, вились рядом с рисованным изображением фигуры, к которому была приклеена голова, вырезанная из фотокарточки).

Ещё мне запомнился такой случай. Родион Яковлевич носил наручные часы-хронограф с секундомером швейцарской фирмы «Мозер», которые он получил после окончания академии им. Фрунзе, как и другие выпускники этого года. Когда часы сломались, ни один смоленский часовщик не взялся за ремонт — механизм оказался очень сложным. Тогда Родион Яковлевич сам разобрал часы, зарисовал схему расположения деталей, устранил неисправность и собрал механизм. Часы ко всеобщему удивлению пошли.

Из воспоминаний генерал-майора медицинской службы Н.М. Невского:

В конце 1931 г. меня перевели в Смоленск в Военно-санитарное управление Белорусского военного округа. Мы с Родионом Яковлевичем оказались соседями, жили в одном доме. Вечерами встречались, беседовали на исторические темы — мы оба интересовались историей.

Знаю, что И. Уборевич высоко ценил Родиона Яковлевича, о чём не раз упоминал на совещаниях, где мне довелось быть.

Из аттестации на помощника начальника 1 отдела штаба Северо-Кавказского военного округа Р. Малиновского, 1931 г.:

Военно-теоретическая подготовка хорошая. В обстановке разбирается быстро и умело. Обладает данными для выработки хорошего штабного командира крупного масштаба. Имеет вполне достаточные для командира волевые качества. Более склонен к работе в роли строевого командира.

Здоров, вынослив, хорошо подготовлен в стрелковом деле. Отлично обладает личным оружием. Может быть выдвинут на должность Нач. сектора или командира стрелкового и кавполка. Занимаемой должности вполне соответствовал.

Из аттестации на начальника 2-го сектора 1-го отдела штаба Белорусского военного округа Р. Малиновского, 1934 г.:

Обладает волевыми качествами командира, на занятиях с начсоставом принимает грамотные решения и твёрдо проводит решение в жизнь. Политически развит хорошо. Оперативная и тактическая подготовка хорошая.

Подлежал выдвижению вне очереди на должность Начальника штаба дивизии, командира стрелкового или кавалерийского полка, единоначальника.

Достоин продвижения на начальника сектора 1 отдела штаба округа К-10.

Из письма[16] Франсиско Сиутата (во время гражданской войны в Испании начальника штаба Северного фронта) дочери Р.Я. Малиновского Наталье.

За всю мою жизнь я не встречал человека, которого бы уважал больше, чем твоего отца, а ведь судьба сводила меня без всякого преувеличения с историческими личностями.

Мне выпала честь быть рядом с твоим отцом, которого тогда скромно называли коронель[17] Малино, в 1937—1938 годах. Нас связала такая сердечная дружба, что он стал называть меня «сынком» (у меня сохранилась его фотография, подаренная на память, с надписью «Сынку моему Пакито»). Я же, хотя между нами всего десять лет разницы, называл его «отец» — падре.

Коронель Малино всегда оставался для меня недосягаемым примером. Я обязан ему не только обретением профессиональных навыков, но и тем, что тогда ещё понял, как необходимо в военном деле прочное, глубокое, доскональное знание предмета, но не только. Не менее нужны командиру взыскательный ум и доброе сердце. Твой отец дал мне не только военный урок, но и урок доблести, стойкости, достоинства. И — не удивляйся! — урок деликатности.

Исполняя обязанности советника, трудно удержаться от соблазна публичного поучения, и все предшественники коронеля Малино давали советы Листеру в присутствии подчинённых, попросту говоря, командовали через его голову, что не всякий потерпит. И пусть советник трижды прав, но, задевая самолюбие командира, он колеблет веру солдат в него, и в итоге страдает общее дело. Я доподлинно знаю, что коронель Малино обсуждал положение с Листером в самом узком кругу (несколько раз я при этом присутствовал). Коронель Малино давал точную характеристику обстановки, подводил к выводу, но последнее слово всегда оставлял за командиром, а при оглашении приказа чаще всего даже не присутствовал.

Твой отец встал плечом к плечу с нами в час тяжелейших испытаний, а позже, уже в