Книга Идеальный парень - Алексис Холл

Для меня это стало новостью. Впрочем, сейчас был не самый подходящий момент обращать на это внимание. Но меня сильно встревожила одна только мысль о том, что Оливер будет жить где-то еще, а не в своем до абсурдного милом доме в Клеркенвелле, где, кажется, всегда пахло французскими тостами, даже когда он не готовил их.

Дэвид сложил руки на груди.

– Оливер, я не думал, что воспитал тебя слабаком.

В тот же момент его супруга воскликнула:

– Что же мы будем делать, когда оба наших сына окажутся так далеко от нас? Ты ведь поедешь на север, не так ли? Ты всегда говорил, что хотел переехать на север.

– Я пока никуда не еду, – в отчаянии ответил Оливер.

Если бы разочарованный вздох Дэвида оказался чуть более нарочитым, он бы лишился чувств от недостатка кислорода.

– Мы знаем об этом, сынок. В том-то и проблема.

– Ради бога, прекратите уже! – Помогите! Это сказал я и тут же пожалел о своих словах. Но все так пристально уставились на меня, что пришлось продолжить свою мысль: – Разве вы не видите, что расстраиваете его?

Воцарилась такая тишина, которую хотелось нарушить воплями.

Затем Мириам смерила меня неодобрительным взглядом, в котором я, к своему ужасу, увидел еще и явное презрение.

– Почему вы считаете возможным указывать, как нам говорить с нашим сыном?

– Я этого не делаю. Я просто говорю о том, что видно невооруженным глазом. Вы безо всяких на то причин унижаете Оливера.

– Люсьен, перестаньте. – Дэвид встал со своего места, но особого впечатления на меня это не произвело – ведь он был почти на фут ниже меня ростом. – Мы знаем его намного дольше, чем вы.

Теперь уже не было смысла идти на попятную.

– Да, но вы все равно ведете себя как последние засранцы.

Мириам снова сморщилась, словно собиралась расплакаться.

– Оливер, как ты мог привести в наш дом этого человека?

Оливер ничего не ответил. И я его понимал, потому что сам задавался тем же самым вопросом.

– Оставьте его в покое! – Черт… я даже не знал, что умею так рычать. – Значит, я вам не понравился? Но знаете что? Мне наплевать. Меня это не волнует. Меня волнует то, что вы позвали моего парня на этот праздник и теперь издеваетесь над ним. А он слишком вежлив и слишком долго терпел от вас унижение, поэтому не может сказать вам, чтобы вы от него отстали. Так вот… хмм… Катитесь-ка вы на хрен!

Я не знал, какой реакции мне стоит ожидать. Разумеется, было бы здорово, если бы они вдруг одумались и сказали: «Ой, вы правы, мы сейчас пойдем и пересмотрим всю нашу систему ценностей», но, вероятно, этот поезд ушел в тот момент, когда я послал их на хрен.

– Убирайтесь из моего дома! – Реакция Дэвида была предсказуемой и вполне закономерной.

Я проигнорировал его крики, соскользнул с ручки скамейки и встал напротив Оливера. Он даже не посмотрел на меня.

– Прости. Я все испортил. И прости, что так часто сегодня ругался. Ведь когда мне понадобилась твоя помощь, ты был таким потрясающим. Ты, – я судорожно вздохнул, – ты самый лучший человек изо всех, кого я знаю. И я не могу сидеть и смотреть, как тебя заставляют усомниться в этом. Пускай даже эти люди – твои родители.

Он, наконец, поднял глаза, в летнем солнечном свете они казались светлыми и бесстрастными.

– Люсьен…

– Все в порядке. Я ухожу. И тебе не обязательно идти со мной. Но я хочу, чтобы ты знал… ты – замечательный. И я не понимаю, как кто-то может подумать, что это не так. И… еще… – Это было просто немыслимо. Я еще понимаю, если бы я сказал подобное, когда мы вдвоем находились в темной комнате. Но сейчас на нас смотрело с полдюжины пар глаз, – …твоя работа замечательная… и ты с ней… замечательно справляешься. И тебе очень идет голубой цвет. И… – я понимал, что сейчас окончательно все испорчу, – …я знаю, что не являюсь членом твоей семьи, я просто какой-то парень, но я надеюсь, ты поверишь в то, что я переживаю за тебя… поверишь тому… что я о тебе сейчас сказал. Потому что это… правда.

Я намеревался сказать все это и уйти с гордо поднятой головой, сохранив остатки чувства собственного достоинства. Как же, конечно. Ничего подобного!

Я запаниковал.

И бросился наутек со всех ног.

Глава 47

Я убежал недалеко, по крайней мере не настолько далеко, чтобы переживать по поводу того, как буду выбираться из Милтон-Кинса, когда услышал шаги за спиной. Я обернулся и увидел Оливера, который быстро догонял меня. Мне, честно, стало стыдно за свою физическую форму, особенно в сравнении с ним. Я не мог понять, о чем он думал, отчасти из-за того, что у бегущих людей, как правило, бывает одинаковое выражение лица, к тому же я даже предположить не мог, как он воспринял все случившееся. Но ведь то, что он бросился за мной следом, было хорошим знаком, не так ли? Если только он не собирался отругать меня за то, что я нагрубил его родителям.

– Оливер, послушай… – начал я.

– Поехали домой.

Интересно, что он хотел сказать? «Поехали домой, ведь я понял, что родители эмоционально подавляют меня, и я не намерен больше это выносить»? или: «Поехали домой, потому что ты меня опозорил и мы должны немедленно убраться из города»? Даже теперь, когда он остановился, выражение его лица по-прежнему не давало ответа на этот вопрос.

Я не знал, что тут можно предпринять, поэтому сел в машину. Не успел я пристегнуть ремень, как Оливер рванул с места, полностью проигнорировав безопасность, хотя прежде такое поведение было скорее характерно для меня. Мы мчались по дороге на слишком высокой для жилых кварталов скорости, к тому же Оливер почти не следил за движением, и даже у меня это вызвало тревогу.

– Эм… – начал я, – может, стоит…

Он резко ушел в сторону, объезжая летящего навстречу мотоциклиста, и я вскрикнул от неожиданности.

– Так, вот теперь мне действительно страшно.

С визгом тормозов и скрежетом двигателя Оливер свернул на обочину и остановился. Он положил руки на руль, опустил на них голову и зарыдал.

Вот дерьмо. Пару секунд я, как истинный британец, пытался сделать вид, будто ничего особенного не происходит, в надежде, что все быстро и безболезненно разрешится и даже не придется обсуждать это недоразумение. Но Оливер все плакал и плакал, и я, как его парень, ну или, по крайней мере, как человек, который хотел стать его парнем, должен был что-нибудь сделать, только не знал что.

К тому же ремень безопасности не позволял мне даже толком обнять его. Вместо этого я ограничился тем, что начал неуклюже гладить его по плечу, как будто утешал своего приятеля-младшеклассника, который в забеге в мешках пришел к финишу только третьим. Мне очень хотелось как-то подбодрить его, но я не понимал, как именно. «Не плачь» – звучало как дурацкая хрень, «плакать – это нормально» – слишком снисходительно, а банальное «ну ладно тебе» никогда еще никому не приносило утешения.