Книга Аборигены Прерии - Сергей Калашников

Видимо, он здорово торопился из-за того, что за последнюю пару недель спешка вошла в привычку. Запутался, занервничал и написал указ о замене всех налогов одним-единственным – налогом с продаж. Причем сделал его максимально упрощенным. С каждого полученного рубля одна копейка должна была попадать от получателя на счет, которому он, недолго думая, присвоил первый номер. А все остальное налоговое законодательство отменил.

Написал, перечитал несколько раз и пригласил к себе Юрика. Соломон Пантелеймонович Засецкий, старейший юрист Прерии, переписал бумагу своими словами, отчего вышла она втрое длинней, но смысла не потеряла. Скорее, сделалась даже твердокаменней, поскольку теперь гарантированно исключала любые обходные варианты толкования.

– Ты же отдаешь себе отчет, Степа, что обкладываешь налогом и пенсии, и стипендии, и гонорары? Взятие ссуды или кредита и возврат. Любое перемещение денег со счета на счет приведет владельцев к потере одной сотой части пущенных в дело оборотных средств. Даже выделяя ассигнования на выполнение государственных проектов, ты получишь этот же результат, – мужчина лучезарно улыбнулся. – И это приведет к резкому падению численности бухгалтеров. Большинство бизнесменов откажутся от их услуг. Сотрудникам ведомства по налогам и сборам тоже придется искать себе другую работу.

Проводив гостя, Степа спустился на один этаж и заглянул к Яге.

– Ольга Петровна, пока тут у нас еще чрезвычайное положение, я вот такой указ придумал. – Он подал ей бумагу.

Прочитав проект указа, женщина вернула документ:

– А чего, подписывай да оглашай. Хотя, знаешь, того, что наберется, тебе на службу спасения не хватит. Ты же не собираешься спасать людей на коммерческой основе? И школы получатся только частные или за счет общин их будут содержать. Но с ними – дело привычное. А вот врачам точно придется за деньги людей лечить. Не наберешь ты при такой ставке налогообложения средств ни на зарплаты, ни на лекарства, ни на больницы.

Этой бумаге Степа ходу не дал.

Управленческая структура, существовавшая до начала военных действий, довольно быстро восстановилась и начала работать. Люди просто вернулись на свои места и занялись привычным делом. Конечно, из-за разрушений многим конторам пришлось тесниться в наскоро сколоченных сараях, но строительные работы потихоньку разворачивались.

Удалось произвести и подсчет потерь – около тысячи человек погибло на планете в результате внезапного нападения. В основном – в результате бомбардировки. А личный состав перевозимой с орбиты дивизии достаточно быстро рассасывался, перебираясь в селения, разбросанные по половине материка. Хотя в Ново-Плесецке людей в форме и с боевым оружием встречалось особенно много.

Степа умышленно не стал заниматься ни кадровыми перестановками, ни преобразованиями в области финансов, похоронив свою затею с изменением порядка налогообложения. Банки начали выдавать кредиты, страховые компании отбивались от погорельцев и заявляли о своей финансовой несостоятельности. Жизнь возвращалась в привычное русло. Цены на продукты питания поколебались и вернулись на старый уровень, зато промышленные товары стали дорожать – подвоза с Земли больше не было.

Работу аппарата представительства Степин отец наладил без особого труда – он тут всех знал и ситуацией владел хорошо. Немного потеснил кое-какие кабинеты, устроив на тех же площадях Ассамблею коренного населения и торговую фирму Яги, собрав таким образом под одной крышей все силы, влияющие на ход жизни планеты. Люди общались накоротке и многие вопросы решались легче, не доходя до верхнего уровня, даже если случались разногласия.

Степан и Делла сидели на открытой веранде на пляже, протянувшемся вдоль набережной Белого Города. Вдали, у кромки прибоя, угадывались туши пакицетов, выбравшихся на ночь из воды. Ложка скребнула по дну вазочки – мороженое съедено. Делла тоже заканчивала свою порцию. За соседним столиком сидели Захар и Тарх в форменных рубашках полицейских, завязанных на пупке уставным узлом. Вернулись мужики в патрульно-постовую службу, потому что в городе нынче неспокойно. Не то что безобразия всякие, но множеству вооруженных молодых людей, что появились тут не так давно, приходилось объяснять особенности поведения в этом городе. Например – почему не нужно стрелять в тех же пакицетов.

Вот и пришлось опытным работникам правоохранительных органов возвращаться к знакомой работе.

За другим столиком молодые офицеры усиживали кувшинчик кукурузовки и голоса их звучали громко и отчетливо. Степа не раз подмечал, что люди иногда словно нарочно демонстрируют окружающим богатство своего неповторимого внутреннего мира, делятся безграничной мудростью и беспредельностью кругозора, осведомленностью и причастностью к великому.

Временами бывало интересно послушать.

– Ну, рассказывай, Мишка, что там было у вас на юге. А то после сообщения, что сели штатно, как отрезало.

– Сели мы действительно штатно. – Этот офицер был выше ростом и худощав. – Мне со взводом выпало проложить дорогу с плато на равнину, а места там гористые, так что потопали мы ножками. Недалеко ушли, всего-то километров на семь, как передовой донес, что вышел к селению. Оно и на карте помечено как первое к ликвидации, так что все по плану.

Взвод мой развернулся, как положено, выдвинулся на исходный рубеж по кромке зарослей, а я принялся рассматривать постройки и людей.

Гляжу, забор из сетки, за ним куры расхаживают, и ребенок сыплет им что-то – в этом возрасте еще не поймешь, мальчик или девочка – в рубашке до пят. Вот тут-то меня и торкнуло. Что, приказано вот этого малыша убить? Мне? Да (длинная тирада) видел я этот приказ. Дал команду скрытно отойти и направляться к следующей цели.

А там девчата картошку окучивают. Правда, вооружены действительно все поголовно, но это понятно почему. Мои бойцы уже грохнули зубастика, что пытался рядового задрать. И что? Нам этих красавиц предписано перестрелять?!

Парни смурные все, на меня зверями смотрят. Дал я команду на отход и вернулись мы обратно. Сдаю командиру ремень и оружие и говорю: расстреливай, но палачом я не буду. И парни мои броники поснимали, карабины сложили и построились. А слева взвод Корнилова вниз по склону возвращается. Двое хромают, у одного рука на перевязи, но все налицо. Стоим, ждем.

Приблизились они, на нас посмотрели и тоже давай оружие складывать. Тогда ротный сам пошел с отделением. Вернулся через два с половиной часа, велел всем взять оружие и начинать оборудовать лагерь. Разведку только разослали во все стороны, но это уже когда они с комбатом потолковали. А с корабля сгрузили вертушки и отогнали на безопасное расстояние, но сам вертикальник так и не улетел. Говорят, какая-то неполадка у них случилась, а только думаю я, что неполадка эта такая же, как у нас. Люди ведь разговаривают между собой, так что про кормящую кур голозадую мятежницу им наверняка рассказали.

– Такие же проблемы и здесь возникли. – Второй офицер был плотнее и выглядел старше. – Мы захватили полосу для посадки челноков и приняли сразу целый батальон. Потом госпиталь срочно перевозили на поверхность и разворачивали да наших людей из рухнувшего корабля доставали. А потом, когда пришел челночкам нашим черед лететь на орбиту за подкреплением, то первый же пилот сначала попытался сломать шасси, но не вышло у него. Зато остальные сообщили, что навигация у них поотказывала. А уж почему, уверенно не скажу. Может быть, посмотрели на руины города? Или из-за сбитых вертушек? Летуны-то не больно нам, топтунам, объясняли свои мотивы.