Книга Все кошки смертны, или Неодолимое желание - Сергей Устинов

― Во дает! ― несколько двусмысленно прореагировал Курганцев при виде нее. ― В такое время! Днем у себя в психушке, до самой ночи здесь! Когда отдыхает? ― И тут же переключил монитор со словами: — Я понимаю, это вроде как сексуальная психотерапия, но все равно смотреть противно.

Я не решился попросить вернуть картинку. В следующих помещениях был пусто, Курганцев объяснил, что они общего назначения. Но вот Марины Шлык нигде не было видно.

― А где сама Алиса Игоревна? ― спросил я. ― Не может она у нее быть?

― У Алисы в кабинете видеокамер не предусмотрено, ― вздохнул Курганцев. ― И туда мне ходу нет. Я ведь уже на работе третью неделю не показываюсь. Забился в норку, как последний барсук. Наверное, давно уволен.

― А я-то могу зайти? ― спросил я.

― Попробуй, ― пожал он плечами. ― Найдешь Маринку, позвони, будь другом. Но предупреждаю: Алиса ― та еще сучка. Если что ― ко мне без претензий. Вот тебе ключи, будешь уходить ― закрой служебку, потом как-нибудь передашь. И еще. Знаешь, кому это все принадлежит? И музей, и подвал? Деду Хабару. Так что сам понимаешь ― про меня ни слова. Иначе кирдык. Я только ради Маринки…

― Куда двигаться? ― спросил я деловито.

― Последняя дверь по коридору. И про служебку не забудь!

Мы расстались, пожав друг другу руки, и пошли в противоположные стороны. Он, полагаю, в свою норку. А я, дурак, навстречу новым приключениям.

Проходя по коридору, я осторожно приоткрывал двери помещений, убеждаясь в том, что они действительно пусты. Не решился заглянуть только в одну: за ней слышался успокаивающий голос д.м.н. Родимцевой. За последней слева дверью я обнаружил знакомый медпункт, который снился мне по ночам, и меня снова окатило неприятными воспоминаниями. Пересилив себя, я все-таки вошел внутрь. Стараясь не смотреть на вертящееся докторское кресло, сразу направился к стеклянному шкафчику. Нашел там несколько ампул скополамина и амфетамина, пару шприцев. Вышел в коридор и остановился перед дверью напротив. Методом исключения это был кабинет Алисы. Но там ли она сейчас? Я медленно нажал на ручку и заглянул в образовавшуюся щелку. Возле туалетного столика с зеркалом сидела спиной ко мне женщина в тонком махровом халате с драконами на спине и рукавах. Тогда я рывком открыл дверь, шагнул внутрь и захлопнул ее за собой.

― Ну кто там? ― недовольно спросили меня. — Я просила никого больше не пускать. Рабочий день окончен!

― Рабочий день только начинается, Алиса Игоревна! ― сказал я, прихватывая по дороге стул и усаживаясь рядом с ней. Только тут я заметил, что на лице у нее косметическая маска, даже веки покрыты тонким слоем крема.

― Ой, кто это? ― испуганно спросила она, поворачиваясь на голос и пытаясь открыть глаза. Но в них попал крем, Алиса быстро быстро замигала, захлопав ладонями по столику в поисках салфетки. Я милосердно подал ей целую пачку. Она стерла крем и сказала:

― О, черт! Как вы сюда попали?

― Исключительно Божьим промышлением, ― сообщил я. ― Всевышнему надоел ваш притон разврата, и он послал меня предупредить, что собирается обрушить на него дождь из серы и огня.

― А где охрана? ― растерянно поинтересовалась она, явно не поверив в мое небесное происхождение.

Где охрана, я не знал, но на всякий случай сказал:

― Мои люди ее нейтрализовали. Так что нечего беспокоиться.

― Если вы немедленно не уйдете, я буду кричать, — заявила она, но без особой уверенности в голосе.

Я ухмыльнулся:

― Учитывая специфику вашего учреждения, вряд ли кто-нибудь обратит на это внимание. К тому же вам ничто не угрожает: я просто хочу поговорить.

― О чем?

― О судьбе нескольких девушек. Марты Панич и Марины Шлык, например.

Даже сквозь кремовую маску на ее лице проступило облегчение. Но она все равно отрезала:

― Ни о чем разговаривать с вами я не буду.

Я огляделся вокруг. На диванчике лежали ее черная кожаная юбка и куртка с заклепками, пластиковые наручники и плетка-семихвостка. Я дотянулся до наручников и поболтал ими в воздухе. Потом достал из кармана шприцы и ампулы.

― Пройдем в помещение напротив или предпочитаете прямо здесь?

Под кремом было не разглядеть, но я бы дал рупь за сто, что Алиса побледнела.

― Это скополамин, ― пояснил я. И вспомнив своего незабвенного друга Мерина, добавил: ― Вкачу полную дозу, а потом обрадую амфетаминчиком. После этого разговаривают даже немые от рождения.

― Что вам надо? ― спросила она, вытирая лицо. — Марина работает у меня, вернее, подрабатывает иногда. А кто такая Марта Панич, понятия не имею.

Она говорила так искренне, что я склонен был ей поверить.

― Где сейчас Марина?

Алиса пожала плечами.

― По расписанию, по-моему, в «Потемкине». А что случилось?

― Пока ничего, ― успокоил я ее. ― Про «Потемкинъ» не скажу, а с ней, надеюсь, все в порядке. Просто ищу ее. Ну, тогда поговорим про вашу сестричку Нинель.

― Сука! ― с чувством сказала старшая Шахова. — Гребаная сука!

― Почему она это сделала?

― Потому что сумасшедшая! У нас вся семейка ненормальная, а Нинелька особенно. На нее вроде как снизошло!

― Что снизошло?

― Что надо все прикрыть! Наш клуб, музей, клинику дяди Вики! Это, видите ли, безнравственно! Уж чья бы корова мычала…

Да, образцом нравственности покойницу не назовешь, подумал я. И спросил:

― А почему снизошло именно сейчас? Временное помешательство?

Алиса наконец избавилась от остатков крема и скривила накачанные ботоксом губы.

― Что-то у них там случилось, в психушке, в новом корпусе. Но все как воды в рот набрали. А у нас про чужие дела расспрашивать не принято. Тем более… Вы знаете, кто там настоящий хозяин?

― Знаю, ― кивнул я. ― И про Деда Хабара знаю.

― Они на ножах, ― сообщила Алиса. ― Там какая-то политика. И большие бабки. Я в такие дела не лезу.

Я задумался. Спрашивать, что было на украденных дисках, не имело смысла: она бы сразу поняла, насколько я не в курсе событий. Поэтому сменил тему:

― Но вы же работали с Ядовым. Помогали ему с исследованиями.

― И сейчас работаю. Работала… Вот вы говорите, притон, а на самом деле у нас медицинское учреждение. Ролевые игры, слышали? Помогаем людям преодолеть сексуальные проблемы. Кстати, доктор Ядов многие сеансы терапии проводил у нас. Но вы не знали дядю Вику: он о пациентах никогда не распространялся.