Книга После - Анна Шнайдер

— И не даю тебе спать, — хмыкнул Арен, целуя ее и замирая от совместной нежности, в который раз не способный отделить себя от Софии.

— Да что я, ты себе спать не даешь. — Она вздохнула и погладила его по груди. — Как Агата чувствовала себя вечером? Днем она почему-то была немного вялой.

— Вечером тоже. Возможно, это из-за эмпатии, так бывает, если слишком долго ощущать чужие эмоции в большом количестве. Посмотрим, что будет сегодня. А у тебя так и не получается создать родовой щит?

— Нет, но Вано пока не теряет надежды.

— Это правильно. Давай я расскажу о родовой магии то, что недавно выяснилось, вдруг поможет. Все равно ведь не спим.

— И сил нет на что-то более интересное? — протянула София со смешком, и Арен даже в темноте рассмотрел ее лукавую улыбку и блеск ласковых глаз.

— Боюсь, что да, — признался он, тоже улыбнувшись. — Иначе мне завтра придется весь день провести в обнимку с подушкой. Слушай и запоминай, Софи. Я не буду запечатывать это знание, но о нем, конечно, никому нельзя рассказывать. Даже Вано и твоей маме.

— Я понимаю.

Арен быстро поведал Софии про письмо, доставшееся ему в наследство, где рассказывалось о Бездне, про поиски Рона и Эн, про Венец и про Геенну, оказавшуюся множеством абсолютных энергетических щитов.

София слушала молча, и лишь легкая дрожь и похолодевшие эмоции выдавали ее волнение.

— Это действительно ужасно, — произнесла она негромко, когда император закончил. — Такая жертва… Я понимаю, но становится не по себе. Они, получается, не живы, но и не мертвы до конца. Помнишь гимн охранителей? «Горит, не погаснет огонь наших душ, горит это пламя навечно. Мы — щит, мы — граница, мы — смелость и дух, мы — братья и сестры, мы — вечность».

— Помню.

— Он ведь такой древний, этот гимн. Может, его сочинили, еще когда помнили о том, что такое Геенна? Кстати, — София нахмурилась, — а почему об этом все забыли? Все-таки столько погибших…

— Теперь можно лишь предполагать, но я думаю, действительно почти все знающие пожертвовали собой. А оставшиеся стремились побыстрее внедрить легенду о Защитнике и Защитнице, и об Альго — потомках богов. И земли объединили, чтобы легче было с демонами бороться. Возможно, лет сто после тех событий еще были люди, что-то помнившие, и сочиняли какие-то сказки и истории, но прошло уже больше тысячи лет, Софи. Кроме того, я не исключаю, что Алаистер поставил на всех оставшихся в живых и посвященных в тайну печать молчания. Это даже скорее всего.

— Да, ты прав. Знаешь, что я еще не понимаю? Почему было не использовать одно и то же заклинание. Я про формулы на Венце, которые читались перед самосожжением. Благодаря им аристократы и получили свою родовую магию, как я понимаю — закрепившись на Венце, они со временем закрепились и в крови. Но почему это было не одно и то же заклинание?

— Я задавал этот вопрос Рону. Все очень просто, Софи. Формула, записанная на артефакте множество раз, будет настолько усилена, что он просто не выдержит, взорвется. Поэтому одно и то же заклинание не писалось больше пяти раз.

— Ага. А твоя родовая магия? Почему эмпатия и возможность заходить в огонь? Ведь, как сказал Рон, формулы кровной магии Альго на Венце не записаны.

— Зато наша фамилия там повсюду, — усмехнулся Арен, любуясь очертаниями лица Софии в темноте. Даже сейчас, когда почти ничего было не разглядеть, ему казалось, что он видит каждую ее веснушку. — Огонь — из-за связи с энергетическими щитами, то есть, с Геенной, и эмпатия — из-за связи со всеми остальными родами и главенства над ними. Поэтому мы и друг друга не чувствуем — между собой-то связи нет.

— Мудрено, — пробормотала София. — Голова кругом. Из меня точно не вышел бы нормальный артефактор, я все это с трудом поняла. И совершенно не понимаю, что нужно сделать, чтобы у меня получился кровный щит.

— Ты разберешься, счастье мое. — Арен обнял ее и с наслаждением втянул носом воздух возле виска, ощущая знакомый аромат цветущей вишни, который теперь вечно будет ассоциироваться у него с весной, любовью и Софией. — Я уверен.

Утром, когда император уже был в кабинете, пришел отчет от заместителя Арчибальда. Положение на севере пока оставалось напряженным, и брат с поля боя еще не возвращался, но он был жив, Арен чувствовал это.

В обычном режиме именно сегодня, в пятницу, на совещание приходили охранители, но пока заседание было отменено — до стабилизации ситуации на севере. Впрочем, у императора и без охранителей хватало дел.

Перебрав документы, оставленные секретарем, Арен перенесся в детскую, решив не заходить за Викторией. Ночью он ее сильно усыпил, и теперь она должна проспать как минимум до полудня, если не будить. Будить он не собирался, и предупредил Тадеуша по браслету, чтобы зашел к императрице позже.

Надо бы отправить Викторию на море, и лучше бы не на день, а на неделю. Но это чуть позже, а то Агата все никак не вернется к учебе — то одни каникулы, то другие.

Арен зашел в спальню к детям и направился к кровати дочери. Склонился, вглядываясь в родное лицо, и сразу понял — что-то не так. Слишком бледное. Пригляделся к Агате в магическом спектре и нахмурился — энергетический контур девочки не светился ровным светом, как должно быть, а чуть пульсировал. Так всегда бывало у магов в случае какой-либо болезни.

Арен осторожно коснулся ее лба — немного холоднее, чем обычно. В чем же дело? Неужели действительно из-за эмпатии?

— Радость моя, — произнес император, погладив Агату по плечу, — просыпайся, котенок.

Девочка открыла глаза и улыбнулась.

— Папа…

— Как ты себя чувствуешь?

Она облизнула губы.

— Как тогда, после отравления. Тошнит немного. Может, — дочь порозовела, — математики сегодня не будет?

— Скорее всего, — кивнул Арен и улыбнулся, когда Агата счастливо расцвела и хлопнула в ладоши. — Встать можешь, голова не кружится?

Она медленно приподнялась и села, сразу вновь став бледной.

— Кру-у-ужится… Ой.

— Оставайся в кровати, — обеспокоенно сказал император и вызвал по браслету Тадеуша, а заодно и Софию.

Врач пришел почти тут же, Арен даже не успел решить, будить Алекса или пока подождать. Но с появлением Тадеуша проблема отпала сама собой — как только он зашуршал содержимым своего чемоданчика, мальчик проснулся сам и тут же вскочил, с любопытством выглядывая из кровати поверх бортика.

— Побудь пока тут, — сказал Арен, погладив сына по голове. — Подожди немного, Тадеушу надо посмотреть Агату.

Алекс серьезно кивнул, глядя на сестру внимательными глазами, и шепотом спросил:

— Это потому что Агата вчела плохо себя чувствовала?

— Да. А ты как себя чувствуешь?

— Я хочу кушать. А мама где?