Книга Аутодафе - Алексей Пехов

— Даже опасные вещи могут быть полезны.

— Я не готова вступать в пустой диспут.

Я был равнодушен ко всем ее словам:

— Тогда советую тебе не лезть к Пугалу, потому что в следующий раз оно может и ответить.

— Пусть вернет мой стилет, — наконец процедила она. — И не попадается мне на глаза. А о том, что делать с тобой, я подумаю позже.

Я вернулся в комнату, где рядом с Пугалом крутился Проповедник, разрушил фигуры и сказал одушевленному:

— Спасибо тебе, приятель. Теперь неприятностей у меня выше крыши. Надеюсь, тебе понравится Золян. Верни ее оружие.

Оно сочувственно хлопнуло меня по плечу, протянув стилет Мириам.

— Лучше бы тебе уйти на какое-то время, — посоветовал я ему. — Проповедник, в двух словах. С чего начался весь сыр-бор?

— Мириам пришла в эту комнату, а Пугало вылезло вон из того… тьфу ты… из шкафа, что когда-то стоял вон там, и ущипнуло ее за задницу.

Хотя у меня не было особого настроения для веселья, я расхохотался. Шутка в стиле Пугала. Оно все-таки не послушалось меня и решило пошалить.

Я вернулся в комнату Мириам, где она все так же сидела в кресле, и взгляд, доставшийся мне, был холодным и совершенно неприветливым. Я бросил клинок на столик, спросив:

— Что ты делала в моей комнате?

— Проходила мимо. Та тварь ушла?

— Да.

— Мы вернемся к разговору о ней, когда закончим с другими делами. Где Карл и Альберт?

— Разве мальчишка еще не вернулся? — нахмурился я, только теперь понимая, что со всей этой историей с Пугалом я забыл о самом важном. А ведь с момента нападения на нас прошло больше трех часов.

— Нет. Что случилось?

— Мы нашли то, что искали. В Королевской пуще на нас напали. Карл серьезно ранен, Альберт повез его к городской целительнице.

— Идем! — Она уже была на ногах.

Но идти никуда не пришлось. Когда мы спустились вниз, открывший дверь Тобиас вместе с уставшим Альбертом ввели Карла, который едва перебирал ногами.

— Покойники краше тебя, — сказала ему Мириам.

— Хорошая ведьма, — сквозь зубы пробормотал страж. — Жить буду. Но сперва неделю посплю. Мне намешали какой-то дряни, голова тяжелая.

Мы отнесли его в комнату, уложили на кровать, и он провалился в сон.

— Его надо каждые четыре часа поить отваром из вот этого. — Альберт достал из сумки пригоршню каких-то корешков, очень похожих на земляные орехи. Он повел носом, поднял голову к потолку: — Что тут случилось?

— Людвиг притащил в дом темного одушевленного, которого считает своим другом. Мы знакомились. — Иногда Мириам позволяет себе легкую иронию. — Рассказывайте, что произошло на дороге.

Я предоставил Альберту право начать историю и подхватил повествование с того момента, когда он уехал.

— Значит, ведьма, — задумчиво произнесла Мириам, выслушав про пылевой вихрь. — Или колдун. Ничего не понимаю. Редко кто из них хотя бы видит темные души, а тут получается, он ими едва ли не управляет.

Я тут же вспомнил вёлефа и зябко передернул плечами. Но здесь, слава богу, что-то иное.

— Если хочешь остановить колдуна, брось в пылевой вихрь на дороге нож. Жаль, что у меня не получилось. Умеют чернокнижники работать с темными душами или не умеют — сейчас важно то, что этот с ними как-то связан, раз оказался поблизости.

— Если мы найдем его, то, возможно, найдем и источник всех неприятностей, — высказался Альберт, и Мириам кивнула:

— Верно. Но разыскать такого человека нелегко. Обычно этим занимается инквизиция, а не стражи. Людвиг, ты считаешь, что напавших на вас сначала убили?

— Я видел старые раны на их телах. Их закололи, а уж потом в людях… завелись темные души.

— Будем искать. Что нам еще остается? — вздохнула она.

Следующие несколько дней были невыносимо тягостными. У Карла началась лихорадка, пришлось вызвать целительницу, чтобы она меняла повязки и пичкала стража горькими лекарственными настоями. Я несколько раз выводил из конюшни хандрящего, а оттого злого на весь мир Вьюна. Краткие конные прогулки вокруг городских стен, вдоль лиманов, по краю Королевской пущи и мне, и ему пошли на пользу. Я поглядывал по сторонам, но пыль на дороге не спешила закрутиться смерчем.

Цыганский табор снялся с места и ушел куда-то на юго-запад, откуда ночью приполз сильный дождь с грозой. Мириам была занята, общалась с инквизицией, чтобы та позволила ей заглянуть в список ведьм, находящихся на службе у церкви, и тех, кто находится под подозрением и наблюдением. Альберт без дела слонялся целый день по дому, затем попросил меня показать, как в полевых условиях создавать основные фигуры.

— Ты это прекрасно делал в Королевской пуще, — сказал я.

— Если честно, я почти ничего не запомнил, — ответил он.

Мне было не жалко потратить на него время, он оказался смышленым парнем, Мириам не зря его выбрала. Базовые знания у него были безупречны, но практики, конечно, не хватало. Что мне в нем очень понравилось — он не боялся пробовать и, если у него не получалось сразу, не опускал руки. К вечеру нам общими усилиями удалось уговорить Проповедника сделать вид, что он — темная душа, и старый пеликан, клацая зубами и тараща глаза, бросался на ученика, который должен был поставить заградительную фигуру не более чем двумя росчерками кинжала. В итоге Проповедник ни разу не смог пересечь двор и добраться до нас.

— Хорошо, — сказал я Альберту. — Почерк Мириам виден в работе с кинжалом, он у всех, кого она учила. Но с хватами во время рисунков верхней перспективы — поработай еще. Пальцы у тебя слишком жесткие, а оттого силовые линии графиков получаются грубыми. Тех, кто нападал в лесу, ты остановишь запросто, но вот кого-нибудь покрупнее — как повезет.

Когда Альберт, поблагодарив меня, ушел, я присел рядом с Проповедником.

— Я заходил в комнату к Карлу, — сказал мне старый ворчун. — Лихорадка проходит. Накопленные им души лечат его не меньше, чем приправы какой-нибудь старги, да и здоровье у него бычье. Через неделю будет прыгать и бегать. Во всяком случае, он так говорит. Хотел спросить. Ты не жалеешь, что ушел от Мириам?

Я много думал об этом.

— Поздно жалеть. Сперва я на нее злился. Но как говорят философы — время лечит. Все было сделано правильно.

— На что ты злился? Что она сделала?

Я покрутил кольцо Гертруды:

— Мы учились у нее вместе с Кристиной. Но некоторые магистры считали, что Мириам может получить слишком много власти, взяв под свое крыло двух лучших выпускников школы.

— Как она могла с помощью вас чего-то получить?

— Магистрами становятся самые лучшие, и нас считали достойными к принятию в их ряды… лет через десять. Каждый магистр — голос совета. Мириам в то время была его главой, и многие боялись, что в нем окажется слишком много людей, поддерживающих ее. Ей сказали, что в будущем магистром сделают лишь одного из нас.