Книга От тьмы – к свету. Введение в эволюционное науковедение - Валерий Даниленко

В противном случае количественных изменений окажется недостаточно для изменений качественных.

Переход капитализма к социализму – пример диалектического отрицания. Такое отрицание предполагает сохранение старого в новом. К. Маркс писал о социализме: «Мы имеем здесь дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет ещё родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19. С. 18).

К. Марксу вторил В. И. Ленин: «Теоретически не подлежит сомнению, что между капитализмом и коммунизмом лежит известный переходный период. Он не может не соединять в себе черты или свойства обоих этих укладов общественного хозяйства» (Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Изд. 5. Т. 39. М., 1967. С. 271).

Основатели марксизма не оставили своим потомкам подробного описания коммунистического строя. Этим они явно отличаются от Т. Мора, Т. Кампанеллы, Ш. Фурье и Р. Оуэна (см. о них: Даниленко В. П., Даниленко Л. В. Эволюция в духовной культуре: свет Прометея. М.: КРАСАНД, 2012. С. 459–480). Но общие очертания коммунизма они набросали.

Наиболее известен набросок коммунистического общества, сделанный К. Марксом в «Критике Готской программы». Вот этот набросок: «На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощение человека, подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производственные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своём знамени: каждый по способностям, каждому по потребностям» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 19. С. 20).

Отметим здесь две взаимосвязанные черты коммунистического строя: «общественное богатство» и «каждому – по потребностям». Понятно, что вторая из них вытекает из первой. Выходит, таким образом, что коммунизм осуществит заветнейшую мечту человека – равенство людей в удовлетворении их потребностей. Такого равенства социализм – за неимением общественного богатства – обеспечить не может. Вот почему в нём продолжает действовать буржуазный принцип «каждому – по труду».

Что значит «удовлетворить все потребности»?

В «Немецкой идеологии» молодые К. Маркс и Ф. Энгельс отвечают: «В коммунистическом обществе, где никто не ограничен исключительным кругом деятельности, а каждый может совершенствоваться в любой отрасли, общество регулирует всё производство и именно поэтому создаёт для меня возможность делать сегодня одно, а завтра – другое, утром охотиться, после полудня ловить рыбу, вечером заниматься скотоводством, после ужина предаваться критике, – как моей душе угодно, – не делая меня, в силу этого, охотником, рыбаком, пастухом или критиком» (там же, т. 3. С. 32).

Но не в описании идиллических картин коммунистического будущего видели основатели марксизма свою главную заслугу, а в теории перехода капитализма в коммунизм. Как бы подытоживая свои научные достижения, К. Маркс писал в письме к И. Вейдемейеру: «То, что я сделал нового, состояло в доказательстве следующего: 1) что существование классов связано лишь с определёнными фазами развития производства; 2) что классовая борьба необходимо ведёт к диктатуре пролетариата; 3) что эта диктатура сама составляет лишь переход к уничтожению всяких классов и к обществу без классов» (там же, т. 28. С. 427).

Общество без классов – это коммунизм. Он и до сих пор остаётся сказочной мечтой, но отнять у людей мечту о справедливом общественном строе никто не может. Эта мечта в значительной мере осуществилась в СССР.

Основатели марксизма мечтали о времени, когда будет создан такой строй, который позволит каждому человеку реализовывать свою родовую сущность, состоящую в человечности.

Ещё в молодости К. Маркс и Ф. Энгельс писали: «Коммунизм как положительное упразднение частной собственности – этого самоотчуждения человека – и в силу этого как подлинное присвоение человеческой сущности человеком и для человека; а потому как полное, происходящее сознательным образом и с сохранением всего богатства достигнутого развития, возвращения к самому себе как человеку общественному, т. е. человечному (курсив мой. – В. Д.)» (Маркс К., Энгельс Ф. Из ранних произведений. М., 1956. С. 588).

Возвращение человека к самому себе есть его возвращение к своей человечности. Она состоит в том, что человек – существо, врастающее в культуру и её созидающее.

Итак, в рамках каждого из выделенных мною шести гноселогических направлений были свои ведущий теоретики – философы-гносеологи, которые были убеждены в том, что именно тот способ или метод познания следует усвоить всем людям, который они находил наиболее совершенным.

И. Фихте предпочёл всем другим способам познания – идеалистический абсолютизм, Д. Локк – материалистический абсолютизм, Д. Беркли – идеалистический релятивизм, Л. Фейербах – материалистический релятивизм, Г. Гегель – идеалистическую диалектику, а К. Маркс с Ф. Энгельсом – материалистическую диалектику.

Вот как В. И. Ленин расценивал марксистскую теорию: «Единственный вывод из того, разделяемого марксистами, мнения, что теория Маркса есть объективная истина, состоит в следующем: идя по пути марксовой теории, мы будем приближаться к объективной истине всё больше и больше (никогда не исчерпывая её); идя же по всякому другому пути, мы не можем придти ни к чему, кроме путаницы и лжи» (Ленин В. И. Материализм и эмпириокритицизм. Критические заметки об одной реакционной философии. М., 1969. С. 136).

Можем ли мы полностью согласиться с приведёнными словами В. И. Ленина? Если мы согласимся с ними целиком и полностью, то выйдет, в частности, что только материалистическая диалектика обладает подлинной эвристической ценностью и что только она одна ведёт к объективной истине. В таком случае имена И. Фихте, Д. Локка, Д. Беркли и т. п. были бы вычеркнуты из истории гносеологии. Между тем о них помнят до сих пор. Более того, в таком случае мы должны были бы вычеркнуть из истории науки бесчисленное число имён тех учёных, которые не владели материалистической диалектикой.

Фердинанд де Соссюр был идеалистом-абсолютистом, но это не помешало ему стать великим лингвистом. Чтобы убедиться в том, что он был абсолютистом, приведу здесь хотя бы одну цитату из его главного труда. Он говорил: «Противоположность двух точек зрения – синхронической и диахронической – совершенно абсолютна и не терпит компромисса» (Соссюр Ф. Труды по языкознанию. М., 1977. С. 116).

Подобным образом Ф. де Соссюр походил к интерпретации не только синхронии и диахронии, но и других своих дихотомий – языка и речи, внутренней лингвистики и внешней. Их абсолютистская интерпретация оказалась весьма действенной в борьбе с их релятивистским истолкованием у младограмматиков.