Книга Пожиратели облаков - Дэвид Шейфер

В эту секунду обе подскочили на своих стульях: громко, как в былые времена, зашелся будильным звоном мобильник «Дневника» и одновременно завибрировал, подскакивая на ламинатной глади Роксаниного стола. Сестра ухватила трубку ступней.

– Кто это? – вскинулась Лейла.

Роксана, щурясь на окошечко дисплея, поднесла «Нокию» к лицу.

– Какая-то Сара Тонин, – сказала она.

Лейла, выхватив трубку из сестриной ступни, нажала кнопку связи.

– Сара? – нетерпеливо спросила она и повторила: – Сара!

– Да, я. Лола?

– Да.

– Можешь говорить?

Нет, ну надо же: задают такие вопросы тебе, когда ты столько дней пытаешься связаться с ними.

– Мм… да. Подожди. – Трубку Лейла прижала к груди и повернулась к сестре: – Рокс, ты не могла бы?..

Роксана поняла не сразу.

– Ты хочешь, чтобы я вышла из своего же кабинета?

– Ну, пожалуйста, на пять минут. Прошу тебя.

Сестра надменно удалилась.

– Сара, что за хрень? – напустилась Лейла, едва лишь она вышла. – Вы чего вдруг все замолчали? У меня тьма вопросов, а вы обрубили со мной связь.

– Не только с тобой, Лола. Когда Сеть не может безопасно передавать сигналы, она их просто блокирует. Просто такой протокол. А ты сейчас в Лос-Анджелесе. Там в плане связи хаос. И «зеленых полос» совсем мало – иногда безопасного трафика за сутки всего час, обычно среди ночи. Оборудование, которое мы используем… оно циклирует. Как бризы, приливы. Как там получилось с Крэйном в Портленде?

– На руках у него была видеозапись с Деверо, еще со времен колледжа. Деверо на ней… в общем, онанирует.

Сара язвительно хмыкнула.

Лейла отчего-то решила за Лео вступиться.

– Нет, не в том смысле, – сказала она. – Они думали, будет прикольно. Деверо в ту пору был донором спермы, вот они над этим и пошучивали. Он просто прикалывался над собой.

– Ладно. О Деверо в любом случае можешь забыть. После того как вы с ним встретились в зале ожидания, он отправился на борт «Синеморья». Это яхта Джеймса Строу. Сейчас он скорее всего носит их контактные линзы, и до него мы не дотянемся. А жаль: ниточкой он был хорошей.

– Но… Сара?

– Да?

– Я ведь была права? Мы не собирались заниматься таким шантажом?

В ответ продолжительная пауза.

– Думаю, в тех обстоятельствах ты поступила правильно. Все-таки мы рассчитывали не на такой компромат. Хотя если б это представляло важность… Ладно, Лола, сейчас не об этом, – сменила тон Сара. – Я звоню насчет Расти Тромбона[87].

– Кого?

– Расти Тромбона. Наш человек, что передал вам материал о жестком диске твоего отца…

– Да, Сара, спасибо огромное, – с чувством сказала Лейла.

– Благодарить не за что. Вышла недоработка. Расти должен был вручить тот материал обвинителю. Он должен был иметь вид журналистского расследования, а не чего-то там, связанного с делом Меджнуна-старшего. То, что материал прошел через твоего брата, все сильно усложняет. А именно дает Комитету повод предполагать, что ты держишь связь с нами. Из Хитроу в Дублин и из Портленда в Лос-Анджелес мы вели тебя благополучно, и все было чисто. Но когда с тем материалом в РМУТС явился Дилан, от нас к вам прочертилась линия.

– Да и хрен бы с ней. Мне плевать, знают они об этом или нет. Главное, что материал сработал. И теперь обвинения на моего отца думают снять. Во всяком случае, основную его часть.

– Все не так, поверь. И быть на виду тебе сейчас нельзя, тем более в американском мегаполисе. А обвинения с твоего отца снимать не собираются.

– Как это не собираются, – даже возмутилась Лейла, – когда сегодня утром я разговаривала с нашим адвокатом! Он сказал, обвинитель уже поставил на бумагах подпись.

– Подпись он, может, и поставил, но сегодня ему в лицо рванула микроволновка. Так что назначен новый обвинитель. А в офис Крамера ворвались спецслужбы. Расти Тромбон вообще исчез. Не исключено, что он сейчас в боксе два-на-два где-нибудь в Форт-Миде.

Лейла похолодела.

– Слушай меня, Лола, – уловила это Сара. – Главное, не волноваться. Если все действительно пойдет из рук вон, у нас для вашей семьи заготовлен резервный план. Пожарный, но тем не менее. Сейчас затаись, уйди на дно. Может, Комитет все-таки не знает, что ты связана с нами. Во всяком случае, пока нет оснований полагать, что твое положение может ухудшиться.

«Пока? Ухудшиться?»

– Это все надолго? Сколько мне лежать на дне?

– Ждем с неделю. За это время дела или сдвинутся с места, или…

– Что там у вас за резервный план?

– Возможно, мы вас всех оттуда эвакуируем. В экстренном порядке.

– Сара, мне такой план не по душе. Нам тут что, ждать у моря погоды? Я бы хотела что-то менее двусмысленное.

– Я тебя услышала. А теперь вот что.

– Что именно?

– Нам нужно поговорить с твоей сестрой.

Когда Лейла позвала сестру обратно в кабинет и передала ей трубку, Роксана жестом попросила сестру выйти наружу в коридор. Призрачно текли минуты. Лейла слонялась по призрачно-безликому коридору: абсолютно безлюдный, с еще девятью абсолютно одинаковыми кабинетными дверями, боксом с лифтами, фонтанчиком посередине и пожарными лестницами на концах.

Услышанное Лейла пыталась расчленить на сегменты, разобрать проблему по кирпичикам. Микроволновка, бахнувшая осколками в лицо обвинителю. Линия, связующая ее, Лейлу, с «Дневником». Могла ли прокуратура в самом деле реанимировать обвинения против отца? Что стало со свободной страной, куда бежала семья Меджнунов?

Лейла села на пол под дверью сестры, чувствуя в себе тяжелую пульсацию гнева, слепого страха и отчаяния. Встала, снова принялась расхаживать по коридору, попробовала дверь к пожарной лестнице – просто так, проверить, открывается ли. И так раз двадцать: сядешь – гнев, паника, отчаяние. Встанешь, пойдешь – мучительные раздумья: что делать, как все может повернуться.

Из-за толстенной двери до слуха донеслись странные, сдавленные звуки. Лейла гибко встала, открыла дверь и ступила в тесное пространство Роксаниного кабинета. Старшая сестра содрогалась в рыданиях. Видеть ее в слезах Лейле доводилось третий раз в жизни: инвалидность Роксану закалила, довела до жесткости. Когда плачет безрукий, ощущение еще более безутешное. Держа в ступне скомканную салфетку, Роксана утирала ею слезы.

– Что случилось, Рокс? – тревожно спросила Лейла, спеша к сестре.

Роксана сотрясалась, давясь рыданиями, и Лейла обняла ее, впервые с того дня, как вернулась домой. «Все будет хорошо», – прошептала она на фарси. Роксана, восстановив дар речи, шепотом произнесла: