Книга Русская армия между Троцким и Сталиным - Леонид Млечин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Помимо физического расходования времени я психически не выношу этого режима, как не выношу окурков на лестнице.
Из-за этого непрерывного и, по-моему, бессмысленного расхищения моего рабочего времени я нахожусь в состоянии постоянной неуверенности и тревоги, что совершенно парализует мою работоспособность.
Прошу Политбюро дать мне месячный отпуск».
Отпуск ему дали, но с условием, что он сохранит контроль за военными делами и Гохраном, а заодно напишет брошюру «Между империализмом и революцией. Основные вопросы революции на частном примере Грузии».
Освободившись от военных забот, Троцкий занялся внутриполитическими делами. Он сразу обратил внимание на то, что всевластие партийного аппарата приобретает опасный характер.
10 марта 1922 года Троцкий написал всем членам политбюро: «Без освобождения партии, как партии, от функции непосредственного управления и заведования нельзя очистить партию от бюрократизма, а хозяйство от распущенности. Это основной вопрос. Такая «политика», когда на заседаниях губкома мимоходом решаются вопросы о посевной кампании губернии, о сдаче или несдаче в аренду завода, является пагубной…
Партия твердо устанавливает, что можно и чего нельзя. Но партия не руководит коммерческими операциями, ибо не способна на это. Партия не воспитывает для хозяйственной деятельности, и в частности для коммерческой, ибо не способна для этого. Партия имеет в своих руках власть, но она управляет только через правильно действующий государственный аппарат…»
Но обращение Троцкого вызвало с трудом скрываемую иронию. Он наивно взывал к людям, которые как раз делали ставку на диктатуру партии и опирались на бюрократический аппарат.
На октябрьском (1927 года) пленуме Сталин пренебрежительно говорил:
— Троцкий утверждает, что в миллионной партии, в ВКП(б), можно «захватить» власть… Почему же в таком случае Троцкому не удалось «захватить» власть в партии? Чем это объяснить? Разве товарищ Троцкий более глуп или менее умен, чем Бухарин или Сталин? Разве он менее крупный оратор, чем нынешние лидеры нашей партии? Не вернее ли будет сказать, что как оратор Троцкий стоит выше многих нынешних лидеров нашей партии? Чем объяснить в таком случае, что Троцкий, несмотря на его ораторское искусство, несмотря на его волю к руководству, несмотря на его способности, оказался отброшенным прочь от руководства великой партией, называемой ВКП(б)?..
Ответ мы теперь знаем: в борьбе за власть Троцкий во всем уступал Сталину.
Анастас Иванович Микоян рассказал в мемуарах, как в январе 1922 года его, секретаря Нижегородского губкома, вызвали в Москву. Сталин пригласил его к себе домой в Кремль. Он занимал две комнаты в здании, на месте которого позже построили Дворец съездов. Речь шла о подготовке к XI съезду партии.
Сталин втолковывал Микояну: «Главная опасность может идти от Троцкого и его сторонников. Пока они ведут себя тихо. Но от Троцкого можно всего ожидать… Если в ЦК будет избрано относительно много бывших троцкистов, то это представит опасность для дальнейшей работы ЦК».
— Поэтому, — сказал Сталин, — мы озабочены тем, какие делегаты приедут на предстоящий съезд и много ли среди них будет троцкистов. В этом отношении нас беспокоит Сибирь. Там еще довольно много троцкистов, они пользуются определенным доверием и влиянием в своих организациях, и поэтому есть опасность, что многие из них окажутся в числе избранных делегатов съезда.
Сталин от имени Ленина поручил Микояну поехать в Сибирь и сделать все, чтобы поменьше сторонников Троцкого получили мандаты на съезд. Анастас Иванович выполнил поручение, вошел в число ближайших сотрудников Сталина и сохранил себе жизнь.
Освободившись от неотложных дел, Троцкий стал писать критические заметки о литературе.
30 июня 1922 года Троцкий отправил в политбюро записку «О молодых писателях, художниках и прочих»:
«Мы, несомненно, рискуем растерять молодых поэтов, художников и пр., тяготеющих к нам. Никакого или почти никакого внимания к ним нет… Необходимо поставить своей задачей внимательное, почти индивидуализированное отношение к представителям молодого советского искусства…
Уже сейчас выделить небольшой список несомненно даровитых и несомненно сочувствующих нам писателей, которые борьбой за заработок толкаются в сторону буржуазии и могут завтра оказаться во враждебном или полувраждебном нам лагере…
Цензура наша должна иметь педагогический уклон… Запрещать их печатание надлежит лишь в самом крайнем случае. Предварительно же нужно попытаться свести автора с товарищем, который действительно компетентно и убедительно сможет разъяснить ему реакционные элементы произведения с тем, что если автор не убедится, то его произведение печатается (если нет серьезных доводов против напечатания), но в то же время появляется под педагогическим углом зрения написанная критическая статья.
Вопрос о форме поддержки молодых поэтов подлежит особому рассмотрению. Лучше всего, разумеется, если бы эта поддержка выражалась в форме гонорара (индивидуализированного), но для этого нужно, чтобы молодым авторам было где печататься… Во всяком случае на это придется, очевидно, ассигновать некоторую сумму денег.
Те же меры нужно перенести и на молодых художников…»
3 июля на записку откликнулся Сталин:
«Возбужденный тов. Троцким вопрос о завоевании близких к нам молодых поэтов путем материальной и моральной их поддержки является, на мой взгляд, вполне своевременным… Сплотить советски настроенных поэтов в одно ядро и всячески поддерживать их в этой борьбе — в этом задача… Материальная поддержка вплоть до субсидий, облеченных в ту или иную приемлемую форму, абсолютно необходима…»
Председатель Реввоенсовета был ценителем настоящей литературы — в отличие от своих коллег по политбюро. Это ярко проявилось, когда решалась судьба поэта Александра Блока. Он не только голодал в революционном Петрограде, но и тяжело заболел. Врачи рекомендовали немедленно отправить его в санаторий в соседнюю Финляндию. Но чекисты не хотели его выпускать. Справиться с вооруженным мятежом им было не под силу, а сломать жизнь великому поэту — пожалуйста.
28 июня 1921 года начальник Иностранного отдела ВЧК Л. Давыдов написал секретарю ЦК Вячеславу Михайловичу Молотову:
«В ИноВЧК в настоящее время имеются заявления ряда литераторов, в частности Венгеровой, Блока, Сологуба — о выезде за границу.
Принимая во внимание, что уехавшие за границу литераторы ведут самую активную кампанию против Советской России и что некоторые из них, как Бальмонт, Куприн, Бунин, не останавливаются перед самыми гнусными измышлениями, — ВЧК не считает возможным удовлетворять подобные ходатайства.
Если только у ЦК РКП нет особых соображений, чтобы считать пребывание того или иного литератора за границей более желательным, чем в Советской России, — ВЧК со своей стороны не видит оснований к тому, чтобы в ближайшем будущем разрешать им выезд.
