Книга Аргентина. Квентин - Андрей Валентинов

Бродяга усмехнулся, и Уолтер понял, что туманный гость немногим его старше. И еще красив, хоть сейчас на медаль, даже трехдневная щетина — не помеха.

— Если честно, была такая мыслишка, мистер. Но — не могу. В жизни ничего не крал и не отнимал.

Молодой человек вновь стал смотреть на трап, на причал, на тех, кто спешит на корабль. Еще пассажиры, еще… Нет, нет, нет…

— Если вы голодны, я дам денег.

В ответ — хриплый смех. Бродяга стал рядом, затянул шарф потуже.

— А хорошо бы срубить с вас, мистер, полсотни франков на хороший ресторан! Нет, я не голоден. Мне надо побыть здесь, на причале, но так, чтобы не прицепились ажаны. Копы, если по-вашему. А рядом с вами, мистер, меня не тронут.

— Стойте, — согласился Перри, вглядываясь в туман и понимая, что все напрасно, напрасно, напрасно…

— Вы не буржуа, мистер, — рассудил незнакомец, закуривая мятую папиросу. — Не военный, не работяга с фабрики и уж точно не фермер. Вы коп?

Уолтер чуть было не ответил «шпион», однако рассудил, что в шпионы его, похоже, не взяли.

— Географ. Не учитель географии, просто.

Бродяга громко хмыкнул.

— Здорово! И что же вы сегодня открыли, мистер? Какой материк?

Вопрос был не нов, но на этот раз молодому человеку не хотелось поминать озеро на Аляске.

— Сегодня купил рукопись. Дневник капитана Лайона. Бриг «Грайпер».

Туман стал гуще, и Перри пожалел, что отошел так далеко. Вытер платком глаза, стряхнул со шляпы несколько тяжелых капель.

— Надо же, чем богатеи заняты! — бродяга задумался и принялся тереть подбородок, точь-в-точь, как сам Уолтер. — «Грайпер»… Стало быть, экспедиция Уильяма Парри, поиски Северо-Западного прохода, 1819 год. Бомбарда «Хекла» и бриг «Грайпер».

Перри отшатнулся, взглянул изумленно. Туманный гость рассмеялся.

— А вы, мистер, по одежке не судите. Люди — они как бутылки со старым вином. Пока не испробуешь, не поймешь, что внутри: «Год кометы» или просто помои. Вы не на меня смотрите, а на трап. Ждете, правда?

Он хотел отмолчаться, пожать плечами, но внезапно сказал, как есть.

— Жду. Она не придет, но я все равно жду.

Телеграмма в левом кармане. Перечитал несколько раз, скомкал, разгладил, сложил вдвое.

«Не судьба. Прощай, Уолтер. Зеркало выбросила. ILY»

Бродяга взглянул серьезно.

— И правильно, мистер. До конца стоять надо. Я чего здесь прячусь? Девушке своей помочь хочу. Надо из Гавра ее увозить этой же ночью, завтра поздно будет. Жду человека, вдруг не обманет… Нет, мистер, я не намекаю, деньги не помогут, иным — тем, что в жилах, платить придется. Вы смотрите себе, а я вам о чем-нибудь расскажу. Или тайну открою. Хотите?

— Хочу, — тут же откликнулся Перри. — По всему миру собирают полярные архивы, дневники, отчеты, фотографии. Зачем?

Бродяга вновь рассмеялся, вытер шарфом рот.

— Это не тайна, мистер. Кто-то готовит передел полярных владений в Арктике и Антарктике. Полезные ископаемые, военные базы, метеостанции… Поэтому ищут приоритеты: кто первым остров увидел, флаг поднял, проходом прошел. Решать все равно станут силой, но документы тоже пригодятся. Гитлер, уверен, целой библиотекой по Судетам озаботился.

«И это все?» — хотел возмутиться Уолтер, но смолчал. А чего еще было ждать?

— Не слишком романтично, согласен, — понял его тот, кто пришел из тумана. — Но романтика если и осталась, то лишь здесь, у трапа, когда мы ждем любимых…. Идите, мистер, сейчас будет гудок. Вы не дождались, но еще дождетесь. Удачи!

Уолтер Квентин Перри кивнул, сделал первый шаг, но вовремя вспомнил, что забыл поблагодарить.

Обернулся.

Махнул рукой туману.

Пошел к трапу.

В. Хэппи-энд. Исключительно для любителей хэппи-эндов

События даны в обратной последовательности

Где кролика выгуливать. — Семейное дело. — Эрос и Танатос. — Семнадцать мгновений апреля.

4

Пальцы скользнули по клавише выключателя. Уолтер нажал посильнее, дождался, пока загорится светильник под круглым колпаком-иллюминатором, не глядя швырнул шляпу в сторону ближайшего стула. Чемодан и портфель стояли здесь же, при входе, и молодой человек внезапно вспомнил, что так и не избавился от книг про доблестного Капитана Астероида. Хотел отдать мистеру Н, но за делами забылось.

Перри рассудил, что выкинет их прямиком в океан где-нибудь за Азорскими островами. А самому младшему купит Вальтера Скотта.

Каюта была маленькая: слева от входа дверь, ведущая в умывальник, впереди — две кровати, разделенные узким проходом. Второй класс, но одному и того много. Уолтер дернул узел галстука, взглянул направо, в сторону единственного кресла.

Стена сдвинулась с места, ударила в затылок, обдала полярной стужей.

На той, что назвалась княгиней Марг, было знакомое серое платье, брошь с синим камнем у самого горла. И шляпка та же, что в их первую встречу. Темные перчатки, левая снята, лежит на ковре. Рядом сумочка и небольшой чемодан с несколькими яркими наклейками.

Уолтер попытался что-то сказать, оторвать голову от стены. С первого раза не вышло. Он собрался с силами, выдохнул:

— Марг…

Женщина открыла глаза, улыбнулась.

— Кажется, заснула. Только что с самолета, еле жива. Грозовой фронт, воздушные ямы и дымящий правый двигатель. Цени свою женщину, сержант! Только не спрашивай, как я попала в каюту. Ты показал билеты, я — паспорт. Мы оба в списке пассажиров.

— Да-а…

На большее он так и не сподобился. Марг подняла перчатку с пола, бросила на кровать, скинула шляпку. Встала, улыбнулась.

…Ямочки!

— Но я могу быть и привидением, сержант. Самолет упал чуть севернее Парижа, моя нераскаянная душа…

Не договорила, ахнула, прижавшись к его плечу. Они просто стояли рядом, даже не касаясь губами губ. В такой миг им, ставшим единой плотью, и это казалось лишним.

…Густой голос гудка, пол в каюте дрогнул, еле заметно мигнул светильник.

— Нью-Йорк, — шепнула женщина. — Я бы прилетела сюда, даже став призраком.

Отстранилась, смахнула слезы с ресниц.

— Надо тебе сказать, Уолтер. Нет, спросить… Важное.

Помолчала, прикусила губу.

— Ты меня… Ты меня не прогонишь, Уолтер Квентин Перри? Я тебе действительно нужна?

Он хотел возразить, возмутиться, но княгиня Марг подняла руку в черной перчатке.

— Не спеши! Ты молод и красив, сержант. Я ревную тебя ко всем женщинам Европы, схожу с ума по ночам. Обо мне ты знаешь, но не все…