Книга Некрономикон. Аль-Азиф, или Шёпот ночных демонов - Абдул аль Хазред

Вдруг я услышал донесшийся из коридора звуков истерический хохот. Он жутко переливался тонами от грубого низкого уханья до тоненького визга. При этом он был таким заразительным, что я, несмотря на испуг от неожиданности и непонимания, начал буквально давиться подступающим к горлу смехом. Поспешив со всех ног в коридор, я застал там невероятную картину: Саид судорожно катался по всему полу, натыкаясь на поющие столбы, и уже не хохотал, а верещал, изнемогая и захлебываясь. Остальные в полной растерянности прижимались к стенам, не зная, что делать. Я тоже растерялся, безуспешно пытаясь соображать, но, на наше счастье, Саид понемногу начал успокаиваться. В конце концов он затих и, тяжело дыша, в полном изнеможении распластался на полу. Через некоторое время он сел, оглядевшись вокруг оторопевшим взглядом. Лицо же его выглядело, как у повредившегося разумом.

– Что здесь у вас происходит? – спросил он наконец.

Услышав его здравую речь, мы испытали глубокое облегчение, ибо не на шутку за него испугались.

– Мы только что победили служителей злых сил, – ответил я и только тут заметил, что парящая мудрость исчезла и отсюда.

– А вот с тобой что происходит? – подхватил Музафар. – Мы уж думали, тебя разобрал один из этих жутких звуков, которых мы здесь вдоволь наслышались.

– Какой там звук?! – ужаснулся Саид. – Эти черви… Едва я вошел, они, должно быть, целыми тысячами влезли в меня и принялись копошиться во всем теле. Я уже подумал: конец мне, сожрут без остатка. Однако – нет, они, видимо, решили просто защекотать меня и почти сделали это, да только вдруг разом куда-то пропали. Должно быть, это вы их спугнули. Но я от всего этого совершенно лишился сил. Дайте хоть глоток воды!

– Черви?!! – встревоженно вскричали мы в один голос. – Что за черви?

Это было крайне удивительно, так как за все время пребывания в подземелье мы не встретили здесь ни одной живой твари.

– Дорого бы я дал, чтобы это узнать, – ответил Саид.

– Но ты их видел? Как они выглядят?

– Какое там! Я не видел ни их самих, ни следов их проникновения в меня. Но я ясно чувствовал, как они ползают по мне, влезают в меня и движутся внутри, залезая куда-то в самую глубину, – я даже не знал раньше, что во мне есть такая глубина. Но интересно, что мне при этом совсем не было больно, а было лишь ужасно щекотно. Я бы, пожалуй, умер от этой щекотки, продлись она еще хоть малость. Кстати, надо предупредить крестьян той деревни, что к западу отсюда: послезавтра там пройдет смерч и будет сильная гроза. А вообще воды здесь в этом году будет достаточно, и можно не тратиться на орошение.

Это заявление было столь неожиданным и не в тему, что мы озадаченно переглянулись. Рассказ же о червях, поразивший нас в первое мгновение, был вполне объясним, и конечно же никаких червей на самом деле не было. Ведь Саид, по сути, испытал то же, что и все мы, но почему-то как-то по-особому, слишком уж бурно. Возможно, ему досталась гораздо бо́льшая порция мудрости, чем нам, всей массой хлынувшая на него, едва он вошел. Но, так или иначе, он не остался обделенным, вкусив мудрости наравне с нами.

– Откуда ты это знаешь? – спросил кто-то, хотя этот вопрос был на языке у всех. – Уж не сам ли Шайтана тебе это шепнул?

– Да я просто почувствовал это и сразу же сказал. А на Ниле, мне кажется, сейчас сильный ветер в сторону моря и большие волны… – задумчиво ответил Саид. Было видно, что он сам удивлен и ничего не понимает.

Друзья принялись оживленно обсуждать происшедшее, наперебой прося Саида почувствовать еще что-нибудь. Я же опять вышел в центральный зал. Резкий тошнотворный запах все еще стоял в воздухе, но Шог-Готты исчезли, а вместе с ними – и голубое сияние. В зале стоял полумрак. Я вынул факел и раздул его. Воздух был, как обычно, прозрачен и неподвижен, будто искрящегося тумана, что наполнял его некоторое время назад, и вовсе не было. Очевидно, Шог-Готты добросовестно поглотили всю мудрость без остатка. Я вдруг поймал себя на том, что, имея такую уникальную возможность, даже толком не разглядел их. Трупы, лежащие тут и там, в большинстве были совсем высохшие, будто лежали здесь уже давно. Но некоторые выглядели совершенно нормально, и меня вдруг взяло неудержимое любопытство: а что же у них внутри? Ведь те неописуемые явления, которые только что происходили здесь, те немыслимые силы, что обрушивались на них, вызывая жуткое разнообразие смертей, должны были оставить в них свои неповторимые следы. И представления о них могли оказаться небесполезными для врачевания.

Друзья мои появились рядом, выразив намерение собрать доспехи и оружие поверженных врагов, сказав, что крестьяне были в восторге от таких даров и выразили готовность принять еще любое количество. Я же попросил их помочь мне вынести на поверхность несколько трупов, чтобы осмотреть их внутренность. Друзья сначала удивились моему желанию, но затем согласились со мной, что это может быть интересно. А Ибрагим вдруг заявил, что поможет мне выбрать трупы, чтобы среди них не попались умершие одинаковой смертью. Я был весьма удивлен и спросил, как он сможет их различить.

– Я пока не знаю как, но чувствую, что смогу это сделать, – ответил он.

Хотя я так ничего и не понял, мы порешили на этом и принялись за дело. Пока другие снимали с мертвых воинов панцири и собирали оружие, мы с Ибрагимом отыскали хорошо сохранившийся труп, и Ибрагим, присев над ним, принялся сосредоточенно его ощупывать. Обследовав руками всю его поверхность, он перешел к другому, по виду также годному для вскрытия.

– Что ты чувствуешь? – спросил я.

– Я чувствую тепло, – ответил Ибрагим. – Но этот, похоже, не отличается от того.

– Какое же тепло может быть в мертвом теле? – удивился я.

– В мертвом теле может быть тепло гниения, – возразил Ибрагим. – Но здесь гниения нет. Я же чувствую свое тепло, которое проникает в мертвое тело. Чувствую, как оно расходится там, внутри, и по отличию подберу для тебя несколько подходящих.

– Почему ты раньше не рассказывал об этой твоей способности?

– А раньше ее у меня и не было. Я почувствовал ее только сейчас. Да ведь и у Саида открылся какой-то неведомый дар, он тоже что-то чувствует, правда, пока непонятно что.

– Удивительно! – восхитился я. – Не иначе как Аллах послал вам эти дары, решив вознаградить вас за праведную жизнь.

– Это – едва ли, – ответил Ибрагим. – Уж нас-то праведниками не назовешь. А вознаградил он нас, я думаю, за спасение мирных людей от жестокой гибели. И послал он нам ту самую мудрость, о которой сказано в письменах. А уж она-то и открыла в нас эти способности. И я думаю, что никто из нас не уйдет отсюда без приобретения.

Я, конечно, знал об остром уме Ибрагима, но эти его слова повергли меня в глубокое изумление. Он своим умом дошел до того, о чем повествовали вавилонские письмена. И тут я вдруг понял, чем был так соблазнителен путь обогащения сущности, описанный в них. Едва проникнув в тело, жестоко отнятая у множества других, мудрость сразу начинала работать, творя свои чудеса, избавляя от необходимости тратить долгие годы на познание и развитие способностей к нему. Простота и быстрота достижения цели легко соблазняла тех, кто имел возможность повелевать жизнями других. И такой соблазн запросто мог превратить благородного человека в хладнокровного и жестокого убийцу.