Книга Хафиз и пленница султана - Самид Агаев

– А больных вывозили? – спросил Егорка. Ему вдруг пришло в голову, что вряд ли Али просто взял и ушел неизвестно куда. С головой у него было все в порядке. Может быть, ему стало плохо, и его увезли в больницу?

– Нет, – отрезал старик, – все своими ногами шли.

«Но если его не вывозили в горизонтальном положении, – размышлял Егорка, – значит, Али все еще находится на рынке.

Егорка занял пост возле охранника, чем вызвал его недовольство. Поскольку Егорка мог наблюдать как тот берет мзду за въезд на рынок телег и арб, которые согласно последнему распоряжению мохтасеба, не должны были въезжать туда в определенные часы, во избежание давки.

И провел там все время, пока рынок совершенно не опустел. После этого на глаза Егорке попалось небольшое двухэтажное строение базарной гостиницы, и он понял, что если Али все еще на рынке, то он может находиться только там. Он направился к ней. Администратор гостиницы что-то подсчитывал, делая заметки в лежащей перед ним амбарной книге.

– Слушаю тебя, чужеземец, – не отрываясь от реестра сказал администратор.

– Как бы это сказать, – замялся Егор.

– Небольшой словарный запас, – вслух посочувствовал администратор. – Ничего, поживешь еще, будешь говорить уверенней. Старайся больше разговаривать. Ты хочешь снять номер? Увы, свободных мест нет.

– Мне не нужен номер, и словарный запас у меня не хуже твоего, – ответил задетый Егорка. Администратор сам был видимо персом и говорил, произнося азербайджанские слова с неуместными восклицаниями и ненужными растягиваниями гласных. Перс с любопытством взглянул на него.

– У меня сегодня на рынке исчез товарищ. Как сквозь землю провалился.

– Не говори так, под землей преисподняя, – миролюбиво поправил его администратор. – Лучше сказать, – словно в небеса воспарил.

– Пусть будут небеса, – раздраженно ответил Егорка, – я обошел весь рынок, его нигде нет.

– И ты решил, что он здесь находится? – иронически спросил администратор, – почему?

– Потому что сам он не мог уйти без меня, а насильно или бездвижно никого не уводили.

– Ну что же, ход твоих мыслей мне ясен, но ты что, решил, что я позволю тебе ходить по номерам моей гостиницы и искать своего друга.

– Вовсе нет, просто позволь мне посмотреть на регистрационную книгу. Я прошу.

– Мы не имеем права рассказывать сведения о постояльцах, это вторжение в частную жизнь. Только по запросу полиции. С какой стати я должен это делать? Вернее, чего ради?

В последних словах Егорке показался тайный смысл, и он спросил:

– Сколько стоит комната в вашей гостинице?

– Номера разные, самый дорогой стоит 1 дирхем в сутки.

Егорка полез в карман и выложил на стойку монету. Помягчевший администратор смахнул монету, положил перед Егоркой гостевую книгу. Егорка полистал ее и кашлянул.

– Что? – недоуменно спросил администратор, – Это книга посетителей.

– Грамоте не разумею, – смущенно пояснил Егор, – говорить говорю, а читать нет. Прочитай мне имена тех, кто сейчас живет.

– Мы так не договаривались.

Егор положил еще один дирхем.

Администратор стал читать имена.

– Они все купцы – спросил Егорка, когда портье замолчал, – какого рода, звания эти люди? Ведь ты всех их знаешь, должность твоя такова, что ни одна мышь не ускользнет от твоего внимания. Тебе наверняка достаточно взглянуть на человека, чтоб понять, что он за птица.

– Это так, – ответил польщенный администратор, – все наши постояльцы-купцы, работорговцы, чин из дивана Гянджи. За исключением этих троих. Они путешественники. Из восемнадцатого номера.

– Неужели в наше смутное время кто-то путешествует, подвергая опасностям свою жизнь.

– Представь себе.

– Они иноземцы?

– Да нет, наши, ирани. Они прибыли из Хорасана.

– Они сейчас в номере?

– Ключа нет, значит, в номере…

– Я зайду к ним, где это?

Портье пожал плечами, – направо по коридору.

Егорка нашел нужную комнату. Она была в самом конце коридора, но сам коридор заканчивался дверью. Егор подошел к ней и взял за ручку. Дверь была закрыта. Он оглянулся. Администратор стоял в начале коридора и наблюдал за ним.

– Эта куда дверь? – спросил Егор.

– На улицу. Мы ее вечером открываем. Когда базар закрывается.

– Понятно, – сказал Егорка и постучал в дверь восемнадцатого номера.

– Что надо? – послышался грубый голос.

– Открой, дело есть, – произнес Егорка.

– Какое еще дело?

– Открой, через дверь не будем толковать.

Дверь приоткрылась, и в проеме возник рослый человек, смеривший Егорку подозрительным взглядом.

– Слушаю, – буркнул он.

– Можно войти? – без обиняков спросил Егорка.

– Нет, нельзя, говори, что надо.

Егорка рванул дверь на себя и не ожидавший этого, человек оказался в коридоре. Егорка вошел в комнату, увидел в ней три постели и одежду, сваленную в углу. Посреди комнаты лежала скатерть с остатками еды. Больше в ней ничего не было. Постоялец влетел в комнату за Егоркой и бросился на Егорку в ярости и схватил его за грудки. Егорка спокойно взял нападающего за запястья и сжал с такой силой, что тот, вскрикнув от боли, вынужден был отпустить одежду. Тогда он выхватил кинжал и стал размахивать им перед лицом Егорки.

– Я сейчас вызову полицию, – заявил администратор, подошедший к дверям, и добавил: – если вы не уйметесь.

Услышав слово «полиция», постоялец опустил руку, а затем и вовсе убрал кинжал.

– Кто он такой? – возмущенно спросил постоялец, – почему он врывается в мою комнату?

– Простите его, он не в себе, товарищ у него пропал. А ты убирайся отсюда.

Последние слова предназначались Егорке. Делать было нечего. Егорка повиновался. Тяжело дыша, он вышел. Побродив еще некоторое время на рынке, он пошел домой. Али, оказавшись на улицу, после спертого воздуха оружейной лавки, с наслаждением вдохнул свежий воздух. Проверил, целы ли сумки, которые они оставили снаружи, перед тем, как войти в лавку. Затем он заговорил со скучающим торговцем, стоявшим за соседним прилавком, о ценах, об урожае. Вскоре, к тому подошел покупатель.

– Видишь, – сказал Али, – у меня нога легкая.

После этого он отошел в сторону и с удивлением обнаружил, что у него темнеет в глазах, он хотел, было крикнуть, но потерял сознание.

Пришел он в себя, будучи привязанным к стулу, в глазах по прежнему было темно, поскольку на голове был мешок, и он чувствовал сильную боль в затылке. Али издал непроизвольный стон и услышал: