Книга Вокруг трона Екатерины Великой - Зинаида Чиркова

Ярким румянцем вспыхнуло лицо Ланского — она наконец-то перестала заниматься другими людьми и обратила свой взор на него. А её ласковый милостивый взор теперь составлял всё счастье его жизни.

Длинная стеклянная галерея, ведущая из Зимнего дворца в Эрмитаж, позволила им немного побыть наедине. Ланской подал руку императрице, она радостно оперлась на неё, и он успел коснуться губами её щеки.

Она отстранилась и укоризненно посмотрела на него.

— Никто не должен забываться, — сказала она, — ведь на нас устремлены все глаза. И нормы морали должны быть соблюдены. Там, у себя, делайте, что угодно, а здесь, на людях, ведите себя прилично, но и весело, не кукситесь...

Ланской лишь посмеялся в ответ на эту тираду.

— И весь день я не смогу поцеловать тебя? Ведь весь день с тобой целая свора людей. А я хочу любить тебя и целовать каждую минуту, каждую секунду...

Она засмеялась, но в следующее мгновение стала серьёзной и чопорно проследовала по галерее в Эрмитаж.

Огромные стеклянные шкафы-витрины окружили их на выходе из галереи. Там были уложены богатейшие коллекции самых разных вещей, — старинных монет, фарфоровых кукол, антикварных часов.

Ланской подошёл к одному из шкафов — в нём были разложены старинные монеты. Он внимательно рассмотрел их.

— Это киевская? — спросил он императрицу.

Она молча кивнула головой.

— Отец собирал монеты, но у него их всего ничего, а тут...

Ланской восхищённо оглядел большой шкаф-витрину с разложенными на бархатных подушечках тёмными монетами.

Екатерина открыла шкаф, переложила из одного отделения в другое несколько монет, затем огляделась в поисках лакея. Захар Зотов уже был в нескольких шагах от неё.

— Захар! — окликнула императрица камердинера. — Эта коллекция подарена мною генералу Ланскому. Распорядись, чтобы её сию минуту переставили в апартаменты генерала...

Ланской с изумлением глядел на Екатерину.

— Зачем? — растерянно пробормотал он. — Как можно, такую богатую коллекцию, мне одному? Зачем, мне не нужно...

— Думаешь, мне чего-то жаль для тебя? — усмехнулась Екатерина. — И потом, стоит тут, пылится, только и всего, что кто-то пройдёт рядом. А ты будешь рассматривать каждую монету, определять её возраст, узнавать её историю. Разве для этого не стоит отдать её тебе?

Он упрямо покачал головой.

— Мне не надо ничего дарить. Разве затем я добился, чтобы ты обратила на меня внимание, разве не ты самая главная ценность для меня? Не нужны мне ни генеральский мундир, ни этот аграф, ни эти роскошные апартаменты — ничего мне не нужно, лишь бы смотреть на тебя, любоваться тобой, наблюдать, как ты работаешь, какие у тебя руки и губы... Я люблю тебя, — закончил он шёпотом, — пойдём к тебе, оставим всех этих людей, будем только вдвоём...

Она также шёпотом сказала:

— Нельзя. Они собрались ради меня, они столько времени меня ждали, негоже отказывать им в праве видеть меня раз в неделю...

Екатерина повернулась к большому бильярду, обтянутому зелёным сукном, взяла в руки длинную палку — кий и ударила концом его по бильярдному шару. Он закатился в лузу.

Она ударила ещё несколько раз, а потом повела Ланского в маленькую мастерскую, примыкающую к Эрмитажу, и показала ему, как вытачивать камеи из слоновой кости.

— О, этому я быстро научусь! — воскликнул Ланской.

Действительно, очень скоро он прекрасно стал обтачивать слоновую кость и делал из неё великолепные камеи, которые не стыдно было носить даже императрице.

Когда они вошли в парадную залу для приёмов, Ланской сразу заметил зелёное сукно игрального столика, закрытое стеклом и оправленное в тоненькую золотую рамку. Профиль Екатерины, нарисованный им мелком на зелёном сукне стола, висел на стене.

Екатерина молча взглянула на фаворита — он покраснел, увидев свою работу на стене. Императрица перевела взгляд на столик — на нём лежала стопка плотной белой бумаги, а сбоку — толстые цветные карандаши.

Она села играть со своими постоянными партнёрами, а фаворит остался за столиком и принялся рисовать профили всех, кто находился в зале.

Но больше всего он рисовал профили Екатерины. Они были настолько хороши, что один из них она отобрала для чеканки на монетах...

На глазах у всех, удаляясь в свои покои после игры, Екатерина пригласила с собой Ланского. Теперь уже ни для кого не было секретом, что императрица завела себе нового фаворита.

Скоро и весь двор узнал характер и нрав очередного сердечного друга Екатерины. Удивлялись его мягкости, его терпеливому вниманию, его неуклонной вежливости и странному при этом дворе бескорыстию. Сколько ни старались вельможи Екатерины вовлечь его в дворцовые игры — бесконечные интриги, — он не поддавался им и никогда не участвовал ни в каких хитросплетениях, имевших целью погубить кого-то из придворных, испортить кому-то карьеру или сломать судьбу. Очень вежливо, тихим голосом он отказывал приходившим к нему интриганам, никогда не передавал Екатерине никаких сплетен, о которых жужжали ему в уши придворные льстецы и хитрованы, никогда не просил у неё ничего для себя, своих друзей или своих родных.

Шло это от беспечности, легкомыслия либо отсутствия хитрости — кто знает. Но даже Павел, ненавидевший всех фаворитов своей матери, проникся к Ланскому уважением, и это уважение передавалось и всему двору. Это был единственный фаворит, кому не нужны были высокие звания и награды, поместья и деньги. Ему была нужна лишь она, Екатерина, он просто, со всей силой молодой страсти любил эту старую женщину, сохранившую остатки своей красоты...

Он не просил, отказывался от всего, но Екатерина одаривала и одаривала его без счета, и в короткий срок он оказался самым богатым человеком при русском дворе, но он только усмехался, когда ему напоминали об этом. Блеск и мишура двора не заставляли слепнуть его глаза.

Лишь знания, книги, история привлекали Ланского. Вместе с Екатериной он разбирал старые монастырские книги, древние летописи, ему была интересна история России, и он собирал старину, прежние знания, запечатлённые в монастырских хрониках и княжеских сказаниях. Ему было любопытно знать, читать, и в короткий срок он стал самым усердным учеником своей пожилой любви.

3

«Никогда уж не ожидала, чтобы моё письмо к естествоиспытателю попало в число образцовых произведений. Правда, генерал Ланской говорил мне, что оно прелестно. Но ведь молодой человек, как бы тактичен он ни был, легко увлекается, а особенно если имеет такую горячую душу, как он...

Чтобы Вы могли составить себе понятие об этом молодом человеке, надо Вам передать, что сказал о нём князь Орлов одному из своих друзей: «Увидите, какого человека она из него сделает!»