Книга Большая книга ужасов. Прогулка в мир тьмы - Светлана Ольшевская

– А про колдуна из Холмища они знают, интересно?

– Все мы знаем про колдуна из Холмища, – вздохнула Убейволкова. – Но это слишком сильный колдун, и пока нам с ним не справиться. Мы только и можем, что спасать тех, кто сам идет к нему в руки. Правда, не всегда успеваем и не обо всех знаем. Но Алевтина больше с ним не связана. Тут уж старшие постарались, я не знаю, как там вышло. Она уедет далеко и будет свободна от его власти. Слышала бы ты, как она плакала от радости, когда об этом узнала!

Я подумала – а так ли уж она невинно пострадала? Кто знает, какие отношения у нее со старой ведьмой были на самом деле и кто она ей по родству… Может быть, она лишь прикидывалась невинной жертвой, а в реальности они действовали совместно и слаженно – мать и дочь, белая и черная ведьмы? Но я этого знать не могла и только спросила:

– А как ты думаешь, нас с Вилором серьезно отпустили или еще могут прицепиться?

– Нет. Раз сама Глафира явилась – значит, не прицепятся. И к твоему вампиру претензий никаких. Она в наших краях самая главная, Глафира! – воскликнула Убейволкова и тут же хихикнула. – Да, лихо вы их на место поставили, показав, кто тут действительно крутой борец со злом, а кто просто, как ты выразилась, белые перышки распускает! – Она засмеялась. – Но знаешь, Ника, если вдруг тебе понадобится помощь, то можешь и правда звонить по данным тебе телефонам. Помогут, куда денутся!

Договорившись держать связь, я положила трубку.

Неожиданно вспомнился Саша. Интересно, насколько он сам осведомлен о происходящем? Он искал книгу в черной комнате, с интересом слушал рассказ Наташки о страховом агентстве – у меня не оставалось сомнений, что сотрудница агентства, о которой шла речь, столкнулась именно с этой старухой, уничтожившей семью Никиты. А Саша знал об этом! Вот и слушал, небось надеялся узнать, куда мальчишка тогда делся. Ему, конечно, не позавидуешь, с такой-то бабкой в семье. Алевтина обмолвилась, что я ему нравлюсь. Может, и правда, кто знает… Но хорошенько подумав, я пришла к выводу – Саша знает о творимых его бабушкой злодействах куда больше, чем делает вид. И, возможно, научился от старухи кое-каким вещам. Может, Алевтина об этом и не догадывается.

Вот не понравился он мне с самого начала – неспроста это. Своей интуиции я привыкла доверять. Нравлюсь я ему или нет – я его не желаю больше видеть!

Впрочем, я и правда пока не видела больше ни Алевтину, ни Сашу. Они исчезли буквально на следующий день, а когда мы с ребятами однажды собрались прогуляться по лесу в сторону их дома, то увидели, что он брошен. Там уже успели побывать какие-то любители дармовщинки, потому что на доме уже не было бревенчатой обшивки и резных оконных рам, он встретил нас голыми стенами и пустыми проемами окон. Мои любопытные друзья, конечно же, не преминули заглянуть внутрь, и я зашла вместе с ними за компанию. Внутри тоже все было голым и неприветливым, но, присмотревшись, я поразилась. Это были старые, очень-очень старые стены, сложенные из дикого камня наподобие того, что я видела в нижнем мире. А пол…

Неровный каменный пол, с которого какой-то умник уже ободрал паркет, был покрыт старой, истертой мозаикой, мелкой и изящной, и эти узоры я бы уже ни с чем не спутала. Передо мной были остатки древнего строения, принадлежавшие некогда нижнему миру и только временно преобразованные в дом. Неудивительно, что местные жители боятся этих мест. Они явно что-то такое про них знают, но не спешат делиться с посторонними. Похоже, границы миров и правда иногда сдвигаются, и не только в сторону нижнего мира, но и наоборот.

Вот такие бывают суеверия в старых поселках.

Через пару дней я уговорила Никиту приехать и смоталась с ним обратно в город. Добросовестно нашла адрес, вышитый на бархате, что дала мне Эльвира. Но увы, никакой Снежаны Петровой не нашла. В указанной квартире жили совершенно другие люди, а старушки на лавочке сказали, что Петровы продали квартиру и уехали, а куда – никому не сообщили. Даже этим самым старушкам, на что они, по-моему, здорово обиделись.

Лиленьку похоронили на следующий день после того, как нашли, на местном кладбище, тихо и быстро. На похоронах были тетя Шура, несколько старых соседок и я. Соседки всплакнули, вспоминая покойную. Я тоже не удержалась, отошла в сторонку и разрыдалась. Но вдруг одна из них, совсем дряхлая и слепая бабулька, неожиданно подошла ко мне, погладила по голове и тихо сказала:

– Не плачь, Феня, она теперь обрела покой, пошла к Богу.

– Вообще-то меня зовут Ника! – я вытерла слезы.

– Ну и не страшно, Феня, главное, что жизнь продолжается, – ответила старушка.

Я оторопела. Откуда она знает…

– Отстань от ребенка, – сказали старушке остальные. – А ты, деточка, не переживай, она давно из ума выжила. У нее когда-то дочь была, Феня, да погибла, так она с тех пор всех молодых девчонок Фенями называет.

Я нисколечко не сомневалась, что так и было. Но тем не менее, когда я услышала это имя в свой адрес, это показалось мне странным, удивительным и… знакомым. Как будто меня когда-то называли так. И я еще долго не могла отделаться от щемящего чувства, будто что-то давно забытое приоткрыло мне на минуту свою тайну.

Вечером того же дня мы с ребятами сидели в кухне и пили чай, я ждала заката и пробуждения Вилора, как вдруг хлопнула дверь, и на пороге кухни предстала… моя мама.

Ребята вежливо поздоровались, а я так и сидела с открытым ртом, онемев от неожиданности. Признаться, за всеми делами я уже и забыла, что она должна была приехать. И теперь мои мысли отчаянно заметались. Я не знала, как быть с Вилором! Он отдыхал в черной комнате, запершись там изнутри, как обычно. И скоро должен был выйти… Мама, конечно, в курсе прежних событий и даже отнеслась к Вилору с симпатией, но что она скажет теперь? И что мне ей сказать?

Только сейчас до меня дошло, что Никита мог наябедничать. Скорее всего, так он и сделал, вот она и приехала. И что теперь будет?

Моя мама, конечно, человек очень странный. И я все-таки надеялась на ее благосклонность. Но, с другой стороны, Вилор был прав – какой маме такое понравится!

Однако изменить я ничего уже не могла.

– Мама, привет! – я поднялась. – Давай помогу занести вещи.

– Я без вещей, – она хлопнула по своей сумочке. – Просто проведать вас приехала, как вы тут. Боюсь, мой отпуск опять переносится, да и ладно. А пока просто с вами чаю выпью. Не возражаете?

Разумеется, возражений не было. Егор принес из комнаты еще один стул. Я достала чашку, а по моему лбу стекал пот. Ну точно, все она знает! Только понять бы, что об этом думает? Мамино лицо было невозмутимым, ни радости, ни гнева. Она пила чай – и ни о чем таком меня не спрашивала. Вопросы были чисто общими. Как погода? Как отдых? Не скучно ли нам тут? Все ли в порядке со здоровьем?

А солнце между тем уже закатывалось. Судя по лицам ребят, они тоже переживали. Но что им-то? С ними ничего не случится, если мама потребует от Вилора навсегда отстать от ее дочери!