Книга Спящий - Павел Корнев

Дуло уставилось меж глаз, и я неподвижно замер на месте, стараясь даже не дышать.

– Или хромоножка? – прошипела оракул, беря на прицел Смита. – Или рыжая стерва? О нет, а как же наша маленькая соня?

Попав из-за своего таланта под влияние могущественного потустороннего существа, фрейлина обрела невероятную резкость движений и переводила свой пистолет с одного на другого столь стремительно, что никто не успевал даже пошевелиться. Кровь, заливавшая глаза, нисколько не мешала ей целиться.

– Так кто же первым повстречается с владыкой? – вопрошала оракул у себя самой. – Никто не знает, кроме владыки! И меня! Я знаю! Знаю, о да!

Я готов был при первой же возможности кинуться на бесноватую, но никак не мог предугадать ее следующего движения и потому медлил. Поймать случайную пулю хотелось меньше всего.

– Кожу на запад! Мозги на восток! – начала вдруг декламировать фрейлина какую-то жуткую считалку, безостановочно крутясь на месте, словно персидский дервиш. – Мясо на лед! Кровь сразу в сток!

С каждой новой фразой пистолет направлялся на кого-то другого, но не по кругу, а без всякой очевидной очередности.

– Мослы грызут адские псы! – Фрейлина отвела ствол от суккуба и нацелила его на принцессу. – И только души никому не нужны! – проговорила она напоследок и прошептала: – О, бедняжка Анна, мне так жаль…

Томас Смит сорвался с тахты за миг до того, как палец оракула утопил спусковой крючок. В прыжке сыщик выкинул перед собой руки, но раненая нога лишила рывок былой стремительности, он успел и опоздал одновременно.

Предназначавшаяся принцессе пуля навылет прошила хватавшую пистолет ладонь и угодила в левый глаз сыщика. Томас еще не успел упасть, а Елизавета-Мария уже ударила фрейлину схваченной с тумбочки лампой. Бронзовое основание легко раскроило череп одержимой, и оракул замертво повалилась на пол. По ковру раскатился окровавленный жемчуг.

– Проклятье! – выдохнула Елизавета-Мария, вытирая с лица брызги чужой крови. – Лео, мы крепко влипли!

И с этим было не поспорить. Фигура ацтекского бога смерти обретала все большую материальность, исходящие от нее эманации зла накатывали настоящими волнами, искажали своей силой реальность, дурманили сознание.

Кровь сиятельных защищала нас, но долго так продолжаться не могло.

– Все было напрасно! – простонала принцесса, и кристальная чистота ее страха встряхнула меня ничуть не слабее электрического разряда.

В дымоходе камина вдруг зашуршало, и в облаке сажи в комнату вывалился Зверь. В своей когтистой лапе альбинос сжимал пульсирующее призрачным сиянием сердце, воздух вокруг искрился от силы падшего.

Принцесса взвизгнула от неожиданности и вжалась в стену, а мой вымышленный друг спокойно запрокинул голову и стиснул когти, выдавливая себе в пасть остатки крови из сердца Ицтли.

– Драть, тухлятина! – выругался он, выбросил сердце в дальний угол комнаты и достал из-под перепачканного кровью плаща потерянную мной в катакомбах банку с листьями коки.

– Тебя здесь только не хватало! – скривилась Елизавета-Мария.

– Что это за тварь? – стуча зубами от страха, спросила принцесса, когда альбинос принялся набивать рот сочной листвой.

– Где ваши манеры, кузина? – промычал Зверь, усиленно работая челюстями, и вытащил заткнутый за пояс кухонный нож. – Драть! Лео, не зевай! Меня сейчас разорвет!

– Что происходит?! – вскрикнула Анна, когда шагнувший к ней альбинос полоснул себя по мясистой ладони ножом.

– Мне нужен твой кошмар! – ответил я в приступе внезапного озарения. – Дай мне воплотить в реальность тот огненный дождь! Позволь выжечь эту нечисть раз и навсегда!

Принцесса заколебалась.

– Поверь мне! – взмолился я. – Это единственный наш шанс спастись!

– Но как?!

– Просто прими силу и отдай мне свой страх!

Анна закусила губу и решительно вытянула перед собой правую руку. Зверь без всякого почтения вспорол ножом кожу наследницы престола и своей лапищей крепко стиснул хрупкую девичью ладошку. Переполнявшее альбиноса свечение устремилось в принцессу, а сам он начал быстро меркнуть и терять материальность.

Я без промедления сжал свободную руку кузины и талантом сиятельного потянулся к отчаянно бившемуся в ней ужасу, а через него продрался еще дальше и глубже, к еженощным кошмарам с огненными ливнями, мерзкой вонью горелой плоти и яростным блеском нового светила в черных штормовых небесах Нового Вавилона.

Лившаяся из Зверя сила захлестнула меня бурным потоком и понесла по глухим закоулкам чужого сознания. Я не сопротивлялся ее давлению, наоборот – ускорял и разгонял, разжигая жгучее пламя чужого страха конца света, воплощая его своим талантом сиятельного в реальность.

Но прежде чем преуспел в этом, поток силы неожиданно иссяк.

Зверь растворился без следа, и старый кухонный нож с металлическим лязгом упал на пол, а самого меня отшвырнуло от кузины на кровать. Я перекувыркнулся через нее и скатился на ковер.

А вот принцесса Анна даже не шелохнулась. С раскинутыми руками она замерла посреди комнаты, и подобная недвижность статуи удивительным образом сочеталась с мраморной белизной ее кожи. Лишь по вспоротой ножом ладони продолжала струиться алая кровь, в остальном принцесса сохраняла полную неподвижность, не мигала и, казалось, даже не дышала.

Или и вправду не дышала?

Пересилив охватившую меня слабость, я поднялся на ноги, добрел до окна и с надеждой глянул на улицу, но в небе по-прежнему закручивалась черная призрачная воронка. Никакого огненного шторма, никакой ярости падающей на землю звезды.

Ангел не явился спасти нас. Я не справился.

А вот потусторонней жутью с Дворцовой площади веяло все сильнее, эманации зла пронзали душу и рвали ее на части. Реальность выцветала и разрушалась, не вынося противоестественного присутствия Миктлантекутли. Дневной свет померк, ярче солнца горели в пустых глазницах черепа ацтекского божества багряные огни.

– Все напрасно, – прохрипел я, сплюнув на пол сгусток крови. – Все зря…

Электромагнитное излучение больше не защищало Новый Вавилон, а сила падшего просочилась сквозь пальцы и растворилась без следа. Ничто не могло теперь помешать ацтекскому божеству смерти разверзнуть врата в свое подземное царство.

И помоги тогда нам всем Создатель!

Свет на площади окончательно померк; я попятился от окна и неожиданно понял, что дело вовсе не в угасшем солнце. Нет, всему виной было сияние у меня за спиной!

Я резко обернулся и сразу прикрыл глаза ладонью, не в силах вынести охватившего принцессу свечения. Кузина зависла с раскинутыми руками в полуметре от пола, ослепительные лучи вырывались из ее распахнутых глаз, платье прогорело в прах, а огненные нити жил горели под кожей, заполняя комнату неестественно ярким блеском тысяч и тысяч электроламп.