Книга Преступный режим. "Либеральная тирания" Ельцина - Руслан Хасбулатов

Соотношение потерь сторон — примерно 1:10 — у меня сомнений не вызывает. Учитывая, что на руках у защитни­ков Дома Советов было не более пятисот стволов оружия, такое соотношение потерь характерно для боевых действий регулярной армии, полностью оснащенных вооружением и техникой, против партизанских формирований (Вьетнам, Алжир, Панама и т.д.). Профессионалам это известно хоро­шо, а авторам и читателям газеты — нет.

Теперь о гуманности, о которой столь внезапно вспомни­ли президентские средства массовой информации. В списке можно выделить достаточно большую группу людей, кото­рые попросту не могли быть вооружены. Это — иностранцы (корреспонденты) — два человека, женщины — три челове­ка (в т.ч. несовершеннолетняя и пенсионерка). Из 59 чело­век, для которых указан возраст, 6 человек — пенсионного и предпенсионного возраста, четверо — несовершеннолет­них. Исходя из того, что распределение по возрастам во всем списке (122 человека) должно носить сходный харак­тер, получаем 6x122: 59= 12, плюс-минус 1 человек убитых пенсионеров и, соответственно, около восьми подростков. Таким образом, около 20% списка составляют заведомо не­боеспособные граждане, убийство которых признано меж­дународным правом тягчайшим преступлением.

«Множественные огнестрельные ранения» как одна из основных причин смерти подростков (по данным «МК») и не только подростков (по данным очевидцев) полностью исключают оправдания типа «шальная пуля», «загради­тельный огонь», «не разглядели» и тем более «снайперский огонь». Любой милицейский следователь объяснит, что множественные огнестрельные ранения возможны только в одном случае — при стрельбе из автоматического оружия с расстояния не более пяти, максимум — десяти метров. О ка­ких «ошибках» может идти речь? Любой следователь квали­фицирует, согласно обычной судебной практике, убийства такого рода как «особо жестокие». Таким образом, незави­симо от политических оценок произошедшего, ряд действий президентских войск по «подавлению мятежа» должны од­нозначно оцениваться как военные преступления и требу­ют независимого от президента расследования, желательно с привлечением международных организаций.

Список ставит и другие вопросы. Так, в резком проти­воречии находятся количество госпитализированных, ра­неных и количество убитых, попавших в список. Типичная статистика боевых потерь при нормально поставленной санитарно-эвакуационной службе дает от трех до четырех раненых на одного убитого. Причем эта пропорция мало за­висит от характера боевых действий. Именно поэтому так тщательно скрывается количество раненых, разбросанных по десяткам больниц. По нашим оценкам, основанным на надежной информации, только по части больниц, количест­во госпитализированных с пулевыми и осколочными ране­ниями существенно превышает тысячу человек.

Впрочем, соотношение потерь убитыми и ранеными 1:3 — 1:4 предполагает, что пленных не расстреливают, а раненых не добивают. Обилие множественных огнестрель­ных ранений (о которых, в частности, «проболтался «МК» и подтверждаемое работниками моргов), а также показания очевидцев свидетельствуют: в ряде случаев пленных рас­стреливали. Именно этим объясняется, что на многих уби­тых нет одежды: при стрельбе в упор с близкого расстояния на одежде жертв оставалась улика — следы пороха.

Все можно подсчитать почти с математической точно­стью — вот почему статистика потерь является государст­венной тайной. Но «МК» 8 октября проболтался. Безуслов­но, будут опубликованы новые, «более полные» и «уточ­ненные» списки, очищенные от нежелательных моментов ельцинскими военными аналитиками. Однако профессио­налы работают не только на Ельцина. Есть высший суд — будет и земной.

Полковник Петров

От редакции: Только за один день — в субботу, 9 октября 1993 года, только один морг больницы имени Склифософского выдал для похорон 201 труп. Выдавались только опознанные убитые. См.: газета «Дубинушка», октябрь 1993 г., № 3(15)

Из заключения Комиссии Государственной думы

по проверке соблюдения законодательства Российской Федерации спецподразделениями органов внутренних дел и Внутренних войск МВД Российской Федерации, подразделениями ФСБ «О противоправных действиях силовых структур в событиях 21 сентября — 5 октября 1993 года и порядке их расследования»

Во время событий 21 сентября — 5 октября 1993 года воен­нослужащими МВД и Вооруженных сил Российской Федерации, работниками милиции, Министерства безопасности Российской Федерации и Главного управления охраны при Президенте Рос­сийской Федерации совершены многочисленные противоправ­ные действия, повлекшие особо тяжкие последствия, в том числе разрушение жилых, общественных и культовых зданий и массовые человеческие жертвы... Сам характер преступлений, совершенных военными в событиях 21 сентября — 5 октября 1993 года, выходит за рамки уголовных и воинских преступлений, определяемых соот­ветствующими статьями Уголовного кодекса Российской Федера­ции, и скорее соответствует тому, что совершали военнослужащие германского вермахта или милитаристской Японии во время Вто­рой мировой войны в Германии и на оккупированных территориях. Все сказанное дает основание рассматривать организаторов и исполнителей карательных акций в г. Москве не как обычных уго­ловных преступников (чему они, возможно, в недалеком будущем сами были бы рады), а как ВОЕННЫХ ПРЕСТУПНИКОВ, главные из которых должны нести ответственность не только перед граждана­ми своей страны, но и перед всем мировым сообществом... В соот­ветствии с нормами международного права, в отношении военных преступников неприменимы сроки давности, на них не распростра­няется право убежища — они подлежат выдаче. Приказ вышестоя­щего начальника не смягчает и не снимает ответственности за со­деянное...

Т. А. Астраханкина, депутат Государственной думы Российской Федерации, Председатель Комиссии

Другие последствия

Экономическая жизнь стремительно криминализиро­валась, чему способствовали и объективные, и субъективные факторы. Здесь имеются два момента. Первый: не обладаю­щие опытом суровой жизни, не прошедшие практической школы кадрового роста, росшие в «тепличных» условиях, занимая почти самые низшие должности в советской иерар­хии, и в лучшем случае, повизгивающие на власть где-то в грязных курилках или на традиционной «кухне» — «ельцин­ские назначенцы» (помнится, для одного такого министра депутаты подбирали костюм, чтобы он не взошел на трибу­ну в плохо зашитых штанах) — не выдержали испытания ни властью, ни возможностями ее корыстного использования. Второй: появление в стране — с периода бурного развития кооперативного движения (1987 г.) — целого слоя богатых кооператоров — провозвестников современных олигархов, располагающих крупными (наличными) денежными ресур­сами, позволяло им направлять солидные суммы на цели подкупа чиновников центрального и регионального уровня, МВД, суда, прокуратуры. Воровство, подкупы должностных лиц, продажа должностей и выгодные коммерческие сдел­ки, присвоение государственного имущества (предприятий и недвижимости) — все это стало очень быстро нормой для форсированного создающегося ельцинского политическо­го режима еще в недрах новой республики, официально оформляемой законодательством парламента.