Книга Страстная женщина - Вирджиния Хенли

— Я так возбужден, что хотел бы навсегда остаться в тебе.

— Да? Тогда я готова увезти тебя домой и наслаждаться день и ночь. Мне всегда хотелось иметь такую игрушку.

— Плутовка, из-за твоих возмутительных слов я становлюсь ненасытным.

— «Ненасытный» — чудесное слово, а конюшня — самое подходящее место для любви. — Бесс обхватила достоинство Шрусбери и начала ритмично сжимать его. — Запах лошадей, колючее сено, то, как твой жеребец покусывает за шею мою кобылу, — все это будоражит кровь и наводит на безумные мысли…

— Скажи, чего ты хочешь.

— В следующий раз верхом на тебе поеду я!

Шрусбери впервые остался вдвоем с Бесс в большом пустом доме. Воспользовавшись случаем, влюбленные обошли парк, полюбовались ручьем, даже заглянули на кухню. Зачарованный Шрусбери наблюдал, как Бесс, в одной пышной нижней юбке, готовит ему омлет с зеленью. На десерт они собрали в саду земляники, а когда Бесс мыла ее, Шрусбери не удержался и прервал ее занятие страстными ласками. Между поцелуями Бесс скармливала ему по ягодке, жалея, что у них нет сливок.

— Сливки будут, — двусмысленно пообещал Шрусбери, сунув руку под подол ее сиреневой юбки.

Вскрикнув, Бесс увернулась, и он погнался за ней по кухне, по коридору, увешанному портретами Толботов, и по огромной винтовой лестнице. На верхней площадке Шрусбери почти настиг Бесс, но она, усевшись верхом на отполированные перила, съехала вниз.

Он бросился за ней, прыгая через две ступеньки. Преодолев последние шесть, он успел перехватить Бесс до того, как она спрыгнула с резного столбика. Они покатились по полу в вихре юбок и сплетенных ног, хохоча, как дети, внезапно оставшиеся без присмотра. Наконец оба затихли, перевели дух, и Шрусбери заявил:

— После обеда полагается вздремнуть.

— А по-моему, нам надо искупаться!

— Можно сделать и то и другое.

— Сначала уговори меня, — промурлыкала Бесс.

— Если пойдешь со мной в спальню, я покажу тебе кое-что такое, что тебе очень понравится.

— Оно большое?

— А когда я делал тебе маленькие подарки?

— Твердое?

— Разве я когда-нибудь дарил тебе хоть что-то мягкое?

— Не знаю, что и подумать… Подскажи!

— Так слушай: мой подарок довольно длинный, твердый и округлый, он доставит тебе неслыханное удовольствие. — Шрусбери провел кончиками пальцев по груди Бесс. — Ручаюсь, как только ты увидишь его, у тебя перехватит дыхание.

— Он очень большой, как и все, что у тебя есть?

— В самый раз, ни больше ни меньше.

— Ну, разве я могу устоять? — Бесс быстро поднялась по ступенькам. Уголки ее губ приподнялись, когда Шрусбери обнял ее за талию одной рукой, а другую просунул под юбку.

— Ты знаешь, что твои ягодицы аппетитны, как булочки?

— Впервые слышу подобные речи от графа!

— Ты меня еще плохо знаешь!

Обернувшись, Бесс обвила его шею руками и прижалась к нему грудью.

— Ты посвятишь меня в свои тайны? Он подхватил ее на руки, отнес в спальню и усадил на постель.

— Для этого понадобится вся жизнь. А теперь закрой глаза и протяни руку.

Бесс послушалась и нетерпеливо пошевелила пальцами, догадываясь, что Шрусбери положит ей на ладонь. Но она ошиблась. Почувствовав в руке что-то холодное и твердое, Бесс удивленно открыла глаза и увидела кольцо с огромным, окруженным изумрудами и ограненным в виде розы бриллиантом.

— Какая прелесть! — Бесс надела кольцо на палец. Оно было ей впору. Душа Бесс запела, но рассудок советовал отказаться от подарка. Она подняла голову. — Шру, я не могу принять такое кольцо. Это символ вечного союза. — Бесс затаила дыхание, надеясь услышать, что он безумно влюблен и не может жить без нее.

— Черт возьми, Бесс, это всего лишь знак внимания! Я хочу, чтобы у тебя были самые редкие драгоценности. Прошу, не лишай меня удовольствия дарить тебе подарки. Твои прекрасные руки должны быть унизаны кольцами.

Бесс облизнула губы.

— Я ни за что не лишу тебя такого удовольствия. — Чувственным движением она сняла нижнюю юбку и бросила ее на пол возле постели.

Целый час Бесс отдавалась мужчине, пробудившему в ней такую безудержную страсть. Наконец оба пресытились любовью, но Шрусбери все еще не мог оторваться от разгоряченного, роскошного тела. Бесс обнимала его ногами, а он зарылся лицом в ее пышные волосы. В такой интимной позе они задремали, отделенные любовью от всего мира.

Они не слышали взволнованного голоса юноши, который открыл дверь Уорксоп-Мэнора и перенес через порог свою молодую жену. Не слышали тихого смеха молодой женщины, позволившей мужу опасные вольности.

— Фрэнсис, а слуги? — вдруг испуганно прошептала Энн.

— Дорогая, мы устроимся в большой спальне. Если здесь и есть слуги, они подумают, что приехал мой отец, и не посмеют войти.

Взяв Энн на руки, Фрэнсис понес ее вверх по винтовой лестнице. Спеша оказаться в спальне, он боялся своей ненасытности. Ладони Фрэнсиса уже касались груди Энн, а она видела выпуклость между его ног. У двери она заколебалась.

— Не бойся, Энн. Я буду осторожен — ведь я люблю тебя! — Фрэнсис Толбот решительно взялся за дверную ручку.

Тяжелая дубовая дверь скрипнула. Ресницы Бесс дрогнули. Шрусбери прикоснулся губами к ее виску.

— Отец! — в ужасе воскликнул Фрэнсис Толбот, опустив жену на пол.

Шрусбери, мгновенно отстранившись от Бесс, прикрыл наготу простыней.

— Что вам здесь нужно? — вскипел он. — Не трудитесь отвечать: я все понял! Распутники!

Энн вскрикнула и бросилась наутек.

Бесс застонала, осознав, что натворила. Как же случилось, что они выбрали одно и то же убежище? Очевидно, Фрэнсис, воспользовавшись отсутствием отца, увез жену из Шеффилда.

— Я ни за что не приехал бы, если бы знал, что здесь ты со своей блудницей! — бросил Фрэнсис.

Вскочив с постели, Шрусбери схватил сына за воротник:

— Сейчас же извинись!

Покрасневший Фрэнсис с искренним раскаянием опустил голову.

— Простите, леди Сент-Лоу. Я не знал, что вы любовница моего отца.

Отец хлестнул его по лицу. Молодой человек пошатнулся, попятился и бросился бежать.

— Шру, догони его! Он ни в чем не виноват! — Бесс вскочила с постели и собрала разбросанную одежду Шрусбери. — Скорее, дорогой! А я поговорю с Энн.

Наспех одевшись, она разыскала в комнатах нижнего этажа молодую женщину, которую знала еще ребенком.

— Прости нас, Бесс.

— Энн, мы влюблены — как и вы с Фрэнсисом. Нам надо поговорить.