Книга Заводная и другие - Паоло Бачигалупи

Теперь, когда ставки сделаны и риски определены, его компаньон склонен с ним согласиться. Предлагать ю-тексовский рис — это слишком. Даже если начальство поддержит, финансисты будут против. Заменить погибшего калорийщика куда проще, чем восстановить запасы зерна. Если тайцы станут экспортировать рис, прибыли не видать долгие годы.

— Все нормально. Поверь мне, — ворчит он.

— Поверить? Сначала поверить, а потом — под ноги мегадонту? — Карлайл озирается. — Бежать надо.

— Забудь. Сомдет Чаопрайя сказал охранникам, что делать, если мы вдруг передумаем. — Андерсон кивает в сторону едущей позади рикши. — Попробуешь — пристрелят.

Вскоре впереди возникают знакомые башни.

— Плоенчит? Иисусе и Ной ветхозаветный! Ты хочешь отвести туда Сомдета Чаопрайю?

— Спокойно. Ты сам навел меня на эту мысль.

Андерсон выходит из повозки. Сомдет Чаопрайя, кружащий у дверей среди своей охраны, бросает на него сочувственный взгляд и качает головой.

— Вы это хотели мне предложить? Девочек? Секс?

— Не спешите судить. Заходите, прошу вас. К сожалению, здесь только лестница, условия совершенно вас недостойные, но, уверяю, цель того стоит.

Сомдет Чаопрайя, пожав плечами, пропускает фаранга вперед. Охранники беспокойно глядят в темноту и теснее обступают хозяина. Сидящие на ступенях наркоманы и шлюхи видят его, перепуганно падают ниц и делают кхраб. Телохранители бегут вверх, осматривая дорогу, но слух о прибытии гостя их опережает.

Сомдет Чаопрайя входит в распахнутые двери клуба «Сойл» — девочки падают на колени — и брезгливо спрашивает:

— Вот, значит, какие места вы, фаранги, предпочитаете?

— Как я уже говорил, место действительно не лучшее, приношу извинения. Нам сюда. — Андерсон пересекает зал и отдергивает занавеску, за которой виден небольшой зрительный зал.

На сцене под лампой со светляками лежит Эмико, вокруг — толпа мужчин, все глядят, как присевшая рядом Канника заставляет пружинщицу выполнять те самые марионеточные движения. Конечности девушки угловато подергиваются.

Сомдет Чаопрайя замирает на месте, изумленно раскрыв глаза.

— Я думал, такие есть только у японцев.

28

— Еще одного нашли.

Канья вздрагивает, видит в дверях Паи и трет глаза. Сидела за столом, маялась над очередным отчетом, ждала вестей от Ратаны, и вдруг откуда-то слюна на тыльной стороне ладони, чернила из ручки растеклись… Заснула. Видела Джайди: сидел рядом и подтрунивал над ее оправданиями.

— Я вас разбудил?

Канья еще раз протирает глаза.

— Сколько времени?

— Два часа как рассвело. Солнце давно встало.

Паи, которому по возрасту полагалось бы быть ее начальником, но вышло наоборот, терпеливо ждет, когда капитан окончательно придет в себя. Этот человек с оспинами на лице — еще из старой гвардии, из тех, кто боготворил самого Джайди и его поступки; из тех, кто помнит времена, когда министерство природы почитали, а не высмеивали. Хороший служака — пусть не чист на руку, но Канья знает о его взятках все — от кого, сколько и с кем в доле — и потому доверяет.

— Мы нашли еще одного, — напоминает Паи.

— Кто еще знает? — оживляется она.

Тот в ответ лишь мотает головой.

— Передали Ратане?

Кивает.

— Смерть не отметили как подозрительную, поэтому мы и нашли с трудом. Такое искать все равно что серебряную блесну на рисовом поле.

— Не отметили?! — Она шумно выдыхает сквозь сжатые зубы. — Ни к черту работнички. Быстро же там забыли, как все это обычно начинается.

Глядя на сердитую начальницу, Паи только согласно кивает. Канья смотрит на его лицо, испещренное пятнами и глубокими оспинами, и никак не может вспомнить, что за паразиты оставляют такие следы — долгоносики или какая-то разновидность бактерий-пхи.

— Итого, уже двое? — спрашивает он.

— Трое… А имя? Имя умершего известно?

— Их привезли тайком.

— Так и думала. Обойди район и узнай, не сообщал ли кто о пропавших родственниках. Все-таки три человека пропали. И фотографии с собой возьми.

Паи с сомнением пожимает плечами.

— Есть идея получше? — спрашивает Канья.

— Может, криминалисты найдут между ними какую-нибудь связь?

— Да, пускай ищут. Что сейчас Ратана делает?

— Везет тела к ямам. А еще просила вас о встрече.

— Это и так понятно, — раздраженно замечает она, убирает бумаги и отправляет Паи на бесполезные поиски.

По дороге из административного корпуса Канья размышляет, как на ее месте поступил бы Джайди. Осеняло того регулярно: бывало, встанет как вкопанный, а через секунду команда уже мчит через весь город к источнику загрязнения, и всегда безошибочно. Канье тошно думать, что королевство теперь рассчитывает на нее, а не на Джайди.

«Меня же купили. Заплатили и купили».

Впервые оказавшись в министерстве природы в роли тайного агента Аккарата, она с удивлением обнаружила: в службе у Прачи есть масса приятных моментов. Раз в неделю обход уличных торговцев и сбор денег за то, что жгут не дорогой разрешенный метан, а другое топливо; а еще ночное патрулирование, больше похожее на прогулку, и крепкий сон. Легкая была жизнь, даже под началом Джайди. Теперь же — вот не повезло — Канья должна выполнять работу, причем важную, а в голове давно перепуталось, кто из двух ее хозяев главный.

«На ваше место следовало встать кому-нибудь другому, кому-нибудь более достойному. Королевство гибнет, потому что мы слабы, лишены добродетели, не следуем восьмеричному пути[130], и вот — снова болезни».

А поставить им заслон должна она, как когда-то Пхра Себ, только у того были силы и моральные устои.

Канья шагает по плацу, хмуро кивая попадающимся по пути офицерам.

«Да что же у тебя за камма такая, Джайди, если на твое место встала я, если дело попало в мои ненадежные руки? Это чья-то шутка? Может, злой хитрец Пхи Оун, дух чеширов, решил, что в мире мало мертвечины, и хочет новых гор из трупов?»

Едва Канья открывает ворота в крематорий, к ней подбегают люди в медицинских масках, такую же вручают и ей, но она оставляет тряпочку болтаться на шее — не должен офицер показывать страх. К тому же маска не спасет. Капитан больше верит в пользу амулета с образом Пхра Себа.

Красная земля пустыря сплошь изрыта большими ямами, выложенными камнем для защиты от близких грунтовых вод. Почва сырая, но поверхность вся выжжена солнцем. Засушливому сезону не видно конца. Придут ли вообще в этом году муссоны? А если придут — спасут или погубят? Есть игроки, которые только на погоду и ставят, каждый день пересчитывают шансы. Но климат так изменился, что даже компьютеры министерства не каждый год дают верный прогноз.