Книга 72 метра. Книга прозы - Александр Покровский

— Да, в самом верху.

— Возьмешь троих — и туда. Разместишь покомпактней, потом вернешься за остальными. Понятно?

— Понятно.

— Развесишь их по трубам так, чтоб другие смогли вынырнуть.

— Ясно.

— Пошли.

Хорошо, что есть на свете Петров, а то б пришлось самому метаться сначала на разведку, а потом — замыкающим. Быстро сдох бы. А так есть Петров — пошел вперед. А я могу подумать. В голову ничего не лезет, кроме декомпрессии. Как я их наверх пошлю без нее.

К черту декомпрессию! Не думать о ней. Ты сначала доберешься до первого.

Ты обязательно доберешься до первого — вот тебе мысль, которую нужно повторять. Лопни, а доберись до первого. Понял? Хорошо!

— Ну как там, Петруня?

— Первые висят.

— Молодец, бери следующих.

— Есть.

— И место мне оставьте.

— Есть.

— И приплыли, прилипли, повисли без ног. А то влупите мне вшестером по черепу — и я тут же сдохну.

— Ясно.

— Пошел.

Всплеск и потом еще два — ушли. А вот за мной не придет никто. Я должен появиться там сам. Без сопровождения. И никто не должен знать, что мне страшно, что мне ох как страшно, что я молиться готов, что я готов боготворить любого, кто нас отсюда достанет. Они, бедняги, думают, что это я их отсюда выведу, выну через люк, доставлю на поверхность, а там и до берега недалеко. Они не знают, как мне страшно.

И не должны узнать.

Поэтому я приплыву последним. Раз, два, три — пошел. Нужно нырнуть вниз до трапа, потом по трапу налево, полметра вперед до стены, потом по стенке до переборочной двери — вот она; через дверь — вперед на один метр, потом вправо — будет поручень — вот он; по нему вверх по трапу брюхом — береги голову — и теперь осторожно вверх…

…у нас не было коньков, потому что на юге не бывает льда. Зато у нас были самокаты на шарикоподшипниках — тяжеленные, неудобные, и мы носились по улицам с ужасным грохотом…

Все на месте?

Я их не вижу, но уже научился чувствовать по дыханию. Чувствую — все, но на всякий случай…

Перекличка.

Откликаются.

— Всем отдыхать, у нас последний отсек.

Отдыхаем, отдыхаем, отдыхаем.

Ловлю себя на том, что не хочу думать о погибших. А их тут, судя по тому, как мы на что-то все время натыкаемся, хватает. Но об этом лучше не думать. Наткнулся — оттолкнул в сторону.

— Отдышались? Хорошо. Петров, проверь носовую переборку.

Всплеск — и он ушел под воду. Сейчас он погрузится вертикально вниз — я мысленно представляю себе, как он это делает: через два метра по трапу уйдет вправо, и там до переборки метра четыре — всего десять секунд. Назад — еще десять.

Всплеск — готово, вынырнул.

— Ну?

— Переборочная дверь закрыта.

— Обжата?

— Да.

— Пробовал открыть?

— С той стороны кремальеру не дали повернуть.

— Значит, там есть люди, и они не идиоты. Над дверью, помнится, был ключ для вскрытия банок регенерации. Постучал?

— Постучал.

— И что?

— Тоже постучали.

— Так! Значит, первый не затоплен, и там есть люди.

И они нас не пустят в первый. И будут правы. Чего ради.

Если они стоят у переборки, значит, у них почти сухой отсек. В нем, может, и электричество есть.

Если они впустят нас — отсек наполнится водой. Так что первым делом надо закрыть переборочную дверь в третий отсек, после этого можно объединять первый и второй.

Если тебе позволят это сделать.

Во втором примерно двести кубов воды. Если половина уйдет в первый, там останется еще двести кубов воздуха.

А если они дадут нам ВВД в отсек? Из любого отсека в соседний можно дать ВВД.

Если у них есть ВВД.

Конечно есть. Обязательно есть. И они нам его дадут, потому что не сволочи.

Тогда не нужно закрывать дверь в третий — только так можно выгнать из отсека водичку: передавить ее в соседний. Не всю, конечно, но кое-что.

А давление возрастет до пятнадцати, а то и больше.

Ну, это еще вопрос. Из шести носовых отсеков затоплено пять. В каждом воздушная подушка составляет примерно десятую часть объема. Из второго нужно перекачать в них около ста пятидесяти кубов. Не меньше. Насколько это повысит давление, сказать трудно. Одно точно — давление вырастет. Как же они тогда будут дверь во второй открывать? У них же там одна атмосфера.

Может быть, и одна.

Вполне возможно.

И чтоб открыть, они и у себя должны повысить давление. Для этого нужно уравнять давление между первым и вторым. Это можно сделать через переборочные захлопки по вдувной или вытяжной вентиляции, а они в верхней части отсека. Так что порядок. Значит, не закрываем дверь в третий…

…выпадал снег. Пушистый. У нас на юге это событие. Это было здорово. Отменяются уроки, и мы всем классом идем играть в снежки…

…Сплаваю-ка я до первого.

— Петрович, ключ для вскрытия банок регенерации на месте?

— Да.

— Остаешься за старшего. Я — до переборки в первый. Надо поговорить.

И всем сразу интересно, как я буду говорить под водой. Да никак я не буду говорить. Я буду стучать. А из-за переборки мне ответят.

Должны ответить. Не гады же там.

У меня на все разговоры — пятнадцать секунд. Не больше. Ну, пошел, бродяга. Вдох не слишком сильный — и под воду. Если хочешь выжить под водой, никогда не надо делать слишком сильный вдох — от него распирает грудь, и долго воздух все равно не удержишь — а вот средний вдох можно держать долго. Ключ я нашел сразу же. Теперь аварийная дробь.

— Сколько вас? — Это голос Витьки Скрябина — командира первого.

И я сейчас же увидел, что Витька, как только лодка от принятой воды просела и колом пошла на дно, успел вылететь из каюты во втором, кубарем до первого и там задраиться намертво.

Да. Он, конечно же, был в каюте — три часа ночи: для его смены самый сон.

Повезло первому. А может, и нам повезло? Может быть. Скоро мы все узнаем.

— Буду считать, стукни.

Это значит, что он будет орать цифры, а я должен стукнуть в дверь, когда он досчитает до семи. И он поймет, сколько нас. Так и есть — орет. При цифре «семь» — я бью в дверь.

— Ясно. Сейчас дадим вам ВВД. Дверь в третий открыть. Выгоним побольше воды. Следите, как будет понижаться уровень. Как только дойдет до переборочной двери в третий, стукните и сразу задраивайте дверь. Потом мы вас достанем.