Книга Элемент крови - Георгий Зотов

– Я полагаю, ты в своем постоянном всеведении уже давно в курсе того, что произошло? – ехидно поинтересовался Шеф. – Не хочешь ли меня поздравить?

– Я тебе никогда не желал успехов, – холодно отрезал Голос. – Так что обойдемся без поздравлений. Рай и Ад не рухнули, все устаканилось – система сдержек и противовесов остается прежней. Я знал, что все обойдется, поэтому и не стал тебе помогать.

– О, еще бы! – восхитился Шеф. – Как я мог забыть! Просто замечательная, великолепная позиция! А то, что благодаря твоему извечному буддийскому пофигизму и удобной позиции «будь что будет» мы потеряли Менделеева – тебя не особенно волнует?

– Волнует, – согласился Голос. – Но что поделать? Значит, такова уж его судьба.

– У тебя на все один ответ, – вздохнул Шеф. – Между прочим, заказчиком всех этих убийств оказался э-э-э… парень, который как бы работал на тебя.

– Он не работал на меня, – ответил Голос. – Судя по его поступкам, он скорее на тебя работал. Я уже сказал, если ты не помнишь: «придут к вам, и будут говорить от имени моего, но вы не верьте им, потому что пророки эти – ложные». Забыл?

– Помню, – уныло подтвердил Шеф. – Хорошо, проехали. Но хочу тебе заявить – я тут тоже совершенно ни при чем. Иногда человек сам такого напридумывает, а окружающие скажут: это ты его на скользкую дорожку толкнул, вложил в голову подобные мысли. Ничего подобного. По сравнению с некоторыми людьми я просто ягненок.

– Это интересное сравнение, – развеселился Голос. – И что ты планируешь с ними со всеми делать? Я имею в виду – и твоих оперативников, и преступников?

– С отцом Андреем пока не знаю, – уклончиво поделился Шеф. – Такие вещи Главный Суд решает. Но скучно ему не будет, мы в Учреждении соберем отдельное совещание, мозговой штурм устроим – придумаем такое, что все ахнут. Он вообще дико удивлен, что в Аду очутился, – думал, бедняга, что в Рай попадет, чуть умом не тронулся. Краузе, как я и собирался, отправил в девятый круг, в вечную мерзлоту – заготавливать мясо пингвинов для шашлыков. Думаю, он разовьет бурную деятельность – немец все же, а эта нация, как и евреи, везде хорошо устроится. Доктору Склифосовскому, который окончательно свихнулся, я стер личность – сделал белым тигренком в зоопарке. Судя по всему, ему там нравится – с ним охотно фотографируются туристы, кормят молоком из бутылочки. Послушал я его диктофонную запись – самое обидное, что в чем-то он прав. Наша система в городе и здорового человека доведет до психушки. Но не менять же ее, верно? Она ж специально создана, чтобы народ в Аду страдал и мучался.

– Тебе бы в правительстве России работать, – усмехнулся Голос. – Вот где поле непаханое для твоих экспериментов! Хорошо, а Калашникова чем решил наградить?

– Дал ему новую квартиру в элитном районе, – важно сообщил Шеф. – Консьержка, швейцар на воротах, все дела. Машину новую тоже выделил. Дачу в гавайском районе собираюсь презентовать. Что еще нужно русскому человеку? Машина, квартира, дача – и он уже думает, что вместо Ада переехал в Рай. Я был удивлен, что он вернулся с Земли, – даже мне там периодически нравится отдыхать на море. Пока парень весь в делах – хотя хочу в качестве исключения на год отправить его в отпуск. Заслужил. Может, ты к нему жену из Рая отпустишь на свидание? Хотя бы в рамках туристической поездки?

– Я подумаю над этим, – обещал Голос. – Но только в том случае, если ты гарантируешь, что не произойдет ничего греховного. Сам понимаешь – я не могу этого допускать.

– Муж с женой не виделись восемьдесят лет – конечно, какой грех может между ними произойти! – съязвил Шеф. – Ладненько, мы потом обсудим это отдельно. Малинин пока на пластической операции – как и отец Андрей, он сильно обгорел во время пожара в подвале, поначалу очень дулся на Калашникова, что тот его на улицу не вытащил. Внеочередное звание и полный сундук золотых, плюс постоянный пропуск в квартал нимфоманок ему обеспечены. Да, задал нам жару этот Андрюша на пару со старичком доктором! До сих пор отдышаться не могу. Хорошо то, что хорошо кончается.

– По мне хорошо бы кончилось, если бы Ад перестал существовать, – цинично усмехнулся Голос. – А так победили силы зла, что ж тут может быть хорошего? Но я учту, что они в результате сокрушили силы еще большего зла, и поэтому все-таки промолчу.

– Спасибо, – шутовски поклонился трубке Шеф. – Жертвы преступлений тоже понемногу приходят в себя. Сначала так обгорели, что и узнать было нельзя, плюс шок – такое пережить даже Франкенштейну сложновато, абсолютно ничего не помнят – все это время заказчик колол им снотворное и обездвиживающие препараты. Пройдут курс реабилитации в больнице, потом быстренько на пластику лица – и опять отбывать наказание. По Гитлеру уже в еврейской столовой дедушки соскучились. Гензель, правда, так и не нашелся – Малинин сказал, что в доме отца Андрея его не было. Да и фиг с ним. Рано или поздно он в городе все равно появится, вот тогда я с ним за все и посчитаюсь. Брата Ираклия я тоже у нас не отыскал. Ты уверен, что и у тебя в Канцелярии его нет?

– Уверен, – подтвердил Голос. – Ума не приложу, куда он мог деться после смерти, если не в Рай и не в Ад. Подняли все архивы – но никаких следов его не обнаружено.

Шеф подумал, не сообщить ли Голосу еще одну слегка тревожившую его информацию, но, поразмыслив, промолчал. Время еще есть, он попробует сам решить эту проблему.

Плазменная панель транслировала ролик новой рекламы, присланной по «Хеллнету» на его одобрение. Саддам Хусейн, потирая алый след от веревки на шее, вылезал из гроба, размахивая мобильным телефоном: «Мама не берет трубку! Дорого платить за входящие!». Неплохо. Надо дать указание, пусть начинают крутить по двести раз в день, чтобы в глазах навязло. Суд по Саддаму еще не состоялся, пусть зарабатывает бабло.

– У меня дела, – оторвал его от мыслей Голос. – Причем в отличие от тебя, монстра, все-таки добрые. Насколько я понимаю, ты вроде сказал все, что хочел. Будем прощаться?

– Подожди секундочку, – Шеф взял со стола заранее приготовленные листы бумаги, покрытые крупным корявым почерком. – Я тебе сейчас одну вещь расскажу – ты просто ухохочешься. Только послушай, какое потрясающее письмо я сегодня получил.

Подбоченившись, Шеф начал читать, артистично копируя баварский акцент.

«Дорогой и любимый Руководитель! Пишет вам ваша скромная поклонница – инвалид войны, унтерштурмфюрер СС фрау Хермина Браунштайнер. Спешу донести до вашего сведения, что мой сосед, руссише доктор фон Склифосовский, является государственным преступником, опасным убийцей и тайным подрывателем городских устоев…»

Шеф еле сдерживался от смеха, но продолжал сохранять акцент.

«…У меня нет ног, но у меня есть умная голова. Увидев, что доктор зачастую поздно возвращается домой, я вспомнила, что так у нас в Германии поступали подпольщики и красные свиньи, враги тысячелетнего рейха. Провернув с помощью перфоратора дырки в разделяющей нас бетонной стене, я начала следить за Склифосовским. За краткое время мне удалось собрать потрясающие сведения о том, что он планирует совершить серию убийств известных людей. Два раза я, невзирая на отвратительное качество моих ножных протезов и дряхлость моторной инвалидной коляски, проследовала за ним на место преступлений, наблюдая из безопасного укрытия через армейский бинокль. В первый раз с помощью непонятного напитка он сжег китайца в очках, а во второй – убил неизвестного мне интеллигента из духового ружья загадочной системы. Я смогла заснять эти вещи издали любительской камерой – кассеты любезно прилагаю. Герр Шеф! Искренне надеюсь, что мой донос будет оценен вами по достоинству, и я наконец-то перееду из этого гадюшника в достойный дом, оборудованный специальной техникой для инвалидов. Я также довожу до вашего сведения, что уже месяц не могу следить за новостями, поскольку скромная зарплата не позволяет тратить деньги на газеты, а телевизор давно не работает – домоуправление игнорирует мои настоятельные просьбы о присылке телемастера. Приношу извинения, что не смогла отправить вам это письмо раньше – последнюю неделю я испытывала фантомные боли в ногах и почти не вставала с кровати. Полагаю, что мои усилия по поимке преступника будут щедро вознаграждены. Зиг хайль! Всегда ваша – унтерштурмфюрер СС, инвалид войны Хермина Браунштайнер».