Книга Царь Иисус - Роберт Ранке Грейвс

праведный и спасающий,

кроткий, сидящий на ослице и на молодом осле, сыне подъяремной. -

Ученики покрыли спину осла своими одеждами, как сотни лет назад жители Рамофа Галаадского, когда они провозгласили царем Ииуя. Иисус сел на осла и по-царски въехал в город через Золотые ворота. При этом ученики во весь голос распевали псалом: «Славьте Господа»:

Отворите мне врата правды; войду в них, прославлю Господа.

Вот врата Господа; праведные войдут в них.

Славлю Тебя, что Ты услышал меня и соделал-ся моим спасением.

Камень, который отвергли строители, соделал-ся главою угла:

это от Господа, и есть дивно в очах наших.

Сей день сотворил Господь: возрадуемся и возвеселимся в оный!

О, Господи. СПАСИ ЖЕ! О, Господи, споспешествуй же!

Благословен грядущий во имя Господне!

Они расстилали перед ним свои плащи и весело плясали по обе стороны дороги. Самые юные и шумные из толпы, захваченные их радостью, устилали дорогу перед Иисусом пальмовыми ветками, которые они несли в Иерусалим на растопку пасхальных печей. Они сдвигали чаши и, вытягивая губы, подражали громогласным фанфарам.

Было бы неправдой сказать, что Город взволновался, как он взволновался бы, если бы безудержные погромщики евиониты изменили своему вечному флю-герству. На сей раз все, за исключением Иакова, брата Иисуса, бросили Иисуса в Иерихоне, обидевшись, что он провел ночь не с ними, а в доме главного мытаря в округе и притеснителя людского Закхея. Тем не менее было много шума и музыки. Жители Иерусалима, стоя на крышах и в воротах, с любопытством смотрели на шествие, и сосед спрашивал соседа:

— Кто это в алых одеждах на белом осле?

— Пророк Иисус из Назарета, которого недавно иевусеи забросали у Рыбных ворот камнями и тухлой рыбой!

— Великий человек! Он еще всем покажет!

— Говорят, вчера у брода он вернул зрение слепому.

— Поэтому он великий? Значит, на ярмарках одни великие. Целители, возвращающие старцам молодость, приставляющие носы безносым, мановением рук сводящие бородавки и угри.

— Еще говорят, месяц назад он оживил в Вифании молодого ессея, которого колдунья-кенеянка Мария-цирюльница повергла в такой сон, что все приняли его за мертвого. Четыре дня он пролежал в могиле, и его дух уже достиг самых глубин преисподней, когда пророк призвал его обратно.

— Мало ли что говорят. Если дух дошел до преисподней, то он выйдет оттуда не раньше Судного дня, когда Гавриил протрубит Тайное Имя Господа.

— Да нет, пророк сказал Его имя.

— Иисус осмелился? Но ведь его в наказание до смерти забьют камнями!

— Кто что знает? В городе ходят всякие слухи. Ясно только, что Иисус не похож на других людей.

— И все другие тоже не похожи друг на друга. Если он великий, то почему его так плохо встречают? Какая-то дюжина сумасшедших да кучка мальчишек-сорванцов?

— ОСАННА! СПАСИ ЖЕ! — вопили ученики. — Спаси нас, яви милость Божескую!

«Спаси нас!» — предписал кричать пророк Иеремия в Судный день, когда он наступит. У Восточных ворот Иисус сошел с осла, положил на землю венок и ветвь, переменил алые одежды на белые, снял сандалии и тотчас был поглощен огромной толпой паломников и внесен ими в Храмовый двор. Крики «Осанна!» потонули в общем радостном шуме и пении псалма:

Входите во врата Его со славословием, во дворы Его — с хвалою.

Весь день, опираясь на посох, Иисус простоял с учениками во Дворе язычников, оглядывая толпу и предоставляя ей глядеть на себя. Никто не оказал ему царских почестей, и он тоже воздержался от царского слова. Вечером он не торопясь пошел в Вифанию, в дом Симона Прокаженного. Там обычно собирались свободные ессеи, и он обещал провести с ними ночь.

Вот там-то и случилась беда. Когда он вместе с хозяином сидел за ужином, к дому подошла женщина с безумными глазами и трижды громко постучала в дверь. Ее спросили, кто ей нужен.

— Я хочу видеть Иисуса из Назарета.

— Сюда нельзя входить женщинам.

— Тогда пусть Иисус из Назарета выйдет ко мне.

— Кто ты?

— Третья Мария.

Ученик пошел было предупредить Иисуса, но Ма-рия-цирюльница проскочила мимо него в столовую, неся в руках алебастровый кувшин с терпентинным маслом. Скользнув к Иисусу, она разбила кувшин о стол и полила маслом голову, бороду и тунику Иисуса, наполняя дом благоуханием. Она стояла на коленях и плакала, и ее слезы катились ему на ноги. Тогда она распустила волосы и отерла их.

— Горе Адаму! — прорыдала она. — Горе Адаму в его хождении от ковчега к ковчегу!

У Иисуса побелело лицо, и он спросил женщину:

— Кто прислал мне этот подарок?

— Вторая Мария.

— С радостью принимаю его даже из твоих рук, хотя пренебрегаю твоей госпожой.

Женщина встала и быстро вышла вон.

Ессеи были в ярости. Они не допускали женщин на свои собрания и считали непристойным во время трапезы умащиваться благовониями.

Один из них спросил Иисуса:

— Кто эта женщина? Зачем она напрасно растратила столько мирра?

Они принялись подсчитывать стоимость мирра и сколько денег можно было бы выручить за него, чтобы раздать бедным.

Ученики с горячностью защищали Иисуса.

Иуда сказал Симону Прокаженному:

— Бедные всегда толпятся у твоих ворот. Почему же ты завидуешь тому, кто отказался от земных благ? Разве ты так же беспокоишься о бедных, как он? Быть гордым саддукеем — одно, быть смиренным евиони-том — совсем другое. Каждому воздается по заслугам. Свободный же ессей без пользы торчит на мосту, наблюдая за гибельным потоком.

— Это была Мария-цирюльница, — сказал Иисус. — Она пришла помазать меня перед погребением. Не забудьте о ней. Она приходила с миром. Любовь погубила ее. Из ревности она стала колдуньей.

Услыхав имя Марии, ессеи торопливо поднялись из-за стола и вышли вон, чтобы очистить себя. Они кричали друг другу в изумлении:

— Как нас обманули! Неужели этот сумасшедший и есть тот, кого прорекали нам Иоанн Креститель и почтенный блюститель горы Хорив?

Никого не осталось с Иисусом, кроме его учеников. В печали сидел он за столом. Галилея отвергла его. Горная Иудея не приняла его. Не приняло и Заиор-данье. Самаряне, едомитяне, иудеи из Леонтополя выжидали. Иерусалим отверг его правой рукой иевусеев и левой рукой левитов. Женщина замыслила убить его. Сначала евиониты покинули его, теперь ессеи. Но он все еще царь Израиля. Последний из древней династии. Пусть непризнанный, но царь. Он все еще верит в милость Иеговы и в честность пророков. Его против воли заставили ступить на дорогу Адама, но он пройдет по ней по-своему.