Книга Немезида - Айзек Азимов

— Даже обидно: она ничем не отличается от обычной звезды, — сказал он; теперь он почти постоянно пребывал в мрачновато-угрюмом настроении.

— Так ведь это и есть самая обыкновенная звезда, — отозвалась Мэрри Бланковиц. В этот час кроме них у иллюминатора никого не было.

— Я хотел сказать, что она выглядит как очень слабая звезда. А ведь мы совсем рядом, — поправился Крайл.

— Рядом — понятие относительное. Пока что нас разделяет десятая доля светового года. Это не так уж мало. Капитан Вендель распорядилась выходить из гиперпространства в этой точке — думаю, просто на всякий случай. Я бы предложила перейти в обычное пространство намного ближе. Очень хочется, чтобы мы уже сейчас были рядом со звездой. У меня не хватает терпения.

— Но, Мэрри, как раз перед последним переходом вы собирались домой.

— Да нет, я не собиралась. Меня просто уговорили. Но после вашей короткой речи поняла, что я — последняя дура. Я считала само собой разумеющимся, что мы вернемся на Землю и очень скоро полетим снова. Но вы меня легко разубедили. А я так хотела проверить нейронный детектор. Упоминание о нейронном детекторе взволновало и Крайла. Ведь, очевидно, обнаружить разумную жизнь в тысячу раз важнее, чем изучать все эти камни, металлы, льды и газы, которые не так уж сильно отличаются от того, что люди привыкли видать в Солнечной системе.

— Почувствует ли детектор разум на таком расстоянии? — осторожно поинтересовался он. Мэрри отрицательно покачала головой.

— Нет. Для этого нужно подойти намного ближе. Добираться отсюда до Ближней звезды с обычными скоростями невозможно — на это уйдет не меньше года. Сейчас мы сделаем кое-какие наблюдения и, как только капитан убедится, что все в порядке, совершим еще один переход через гиперпространство. Надеюсь, самое позднее через два дня мы окажемся приблизительно в двух астрономических единицах от Ближней звезды. Вот тогда я смогу включить нейронный детектор и заняться полезным делом. А пока я чувствую себя на корабле просто лишней, каким-то балластом.

— Понимаю. Это ощущение мне знакомо, — мрачно заметил Крайл.

— Простите меня, Крайл. Я не имела в виду вас, — виновато сказала Мэрри.

— Вы могли бы сказать это и про меня. От меня скорее всего не будет никакого проку, на какое бы расстояние к Ближней звезде мы ни подошли.

— Ну как же, вы будете очень нужны, если мы обнаружим разумную жизнь. Только вы сможете вести переговоры с роторианами, ведь вы сами роторианин.

— Роторианином я был всего лишь несколько лет, — Крайл невесело улыбнулся.

— Разве этого недостаточно?

— Увидим. — Он решительно сменил тему:

— Вы уверены, что нейронный детектор будет работать?

— Совершенно уверена. В Солнечной системе нам удавалось проследить за движением каждого поселения по одному лишь плексоновому излучению.

— Плексоновому?

— Плексонами я назвала некоторые характеристики фотонных комплексов мозга млекопитающих. Вы знаете, на небольшом удалении детектор обнаруживал даже одну лошадь, а скопление множества людей мы в состоянии зафиксировать и на астрономических расстояниях.

— Но почему именно «плексоны»?

— От слова «комплекс». Вот увидите, когда-нибудь плексоны будут использоваться не только для обнаружения разумной жизни, но и для исследования самых тонких функций человеческого мозга. Я даже придумала название для такой науки — плексофизиология. А может быть, плексонейроника.

— Вы придаете такое большое значение названиям? — спросил Крайл.

— Да, конечно. Удачные названия позволяют короче и точнее выразить мысль. Не нужно употреблять длинноты вроде «область науки, которая изучает взаимосвязи между тем-то и тем-то». Скажешь просто «плексонейроника» — и все становится ясно. Аббревиатуры экономят время на то, чтобы думать о более важных вещах. Ну и потом… — Мэрри замялась.

— Что, есть и другие причины?

— Если я предложу какой-либо термин и он станет общепринятым, одного этого будет достаточно, чтобы мое имя хотя бы вскользь упоминалось в истории науки. Например, так: «Термин „плексон“ впервые был предложен Мэррилин Оджиной Бланковиц в 2237 году в ходе первого в истории человечества полета со сверхсветовой скоростью на корабле „Суперлайт“». Маловероятно, что мое имя будут упоминать где-то еще или по какой-то другой причине, но мне и этого достаточно.

— Мэрри, а если вы обнаружите здесь эти плексоны, а людей мы так и не найдем? — поинтересовался Крайл.

— Вы имеете в виду новую форму разумной жизни? Это было бы в тысячу раз интереснее. Но, честно говоря, таких шансов у нас почти нет. Сколько лет мы искали новые формы жизни и всегда разочаровывались. Предполагалось, что хотя бы примитивные формы жизни могут существовать на Луне, Марсе, Каллисто, Титане. Но ничего похожего там не оказалось. Те, у кого фантазия побогаче, придумывали самые невероятные формы: живые галактики, разумные пылевые облака, жизнь на поверхности нейтронной звезды и так далее. Никаких доказательств так и не удалось получить. Нет, если я что-то и обнаружу, то только интеллект человека. В этом я убеждена.

— А если вместо разума других людей вы обнаружите всего лишь плексоны, излучаемые пятью членами экипажа «Суперлайта»? Не создаем ли мы сами такой сильный фон, за которым не увидим даже мощный источник разумной мысли на расстоянии в миллион километров?

— Вы правы, это целая проблема. Я должна отрегулировать нейронный детектор таким образом, чтобы излучаемый нами фон тщательно вычитался. Это очень кропотливая работа. Малейшая ошибка, и все мои результаты ничего не стоят. Крайл, когда-нибудь мы пошлем автоматические нейронные детекторы через гиперпространство во все точки Галактики. Тогда в радиусе нескольких световых лет от детектора не будет находиться ни один человек; только благодаря этому чувствительность детекторов возрастет по меньшей мере на два порядка, и мы выясним, где же живут разумные существа даже задолго до того, как доберемся до мест их обитания. К сожалению, сейчас мы только мешаем приборам и вынуждены учитывать влияние собственного плексонового излучения. Вошел Чао-Ли Ву. Он не без неприязни взглянул на Крайла и нарочито безразличным тоном спросил:

— Как поживает Ближняя звезда?

— На таком расстоянии ничего примечательного не увидишь, — ответила Мэрри.

— Вероятно, завтра или послезавтра нам предстоит еще один переход. Тогда и посмотрим, что это за звезда.

— Это будет страшно интересно, — сказала Мэрри.

— Да, интересно — если обнаружим роториан. — Ву еще раз бросил взгляд на Крайла. — Только найдем ли?

Очевидно, вопрос Ву относился в первую очередь к Крайлу. Но тот промолчал и лишь спокойно посмотрел на Ву.

В самом деле, найдем ли? — подумал Крайл.