Книга Путь между - Надежда Ожигина

— Оставь, Торни, — похлопал гнома по плечу Эй-Эй. — Опять ты без толку горн раздуваешь.

— Что это за гномы такие — бастионные? — умел же ввернуть, горе шутовское!

Будто важнее проблемы на данный момент не нашел!

Сам король уже посольство за посольством слал, Камень Зарга отдавал оскорбленным, лишь бы уладить давние обиды, вернуть былых союзников, а у Санди одни глупости на уме.

— А это, малец, те, которых вы форпостными величаете, — снисходительно пояснил гном, любовно перебирая раззолоченные косы бороды. — У вас, людей, ведь просто: взял — назвал, захотел — переиначил. Для гнома так: раз слово сказано, быть по сказанному!

— Эти горы до Войны Магии звали Бастионными, потому как на них крепости стояли, Последние Бастионы перед дорогой на Итанор, — вмешался несколько оживший Эйви-Эйви, обрывая восхваления Народу Кастов на полуслове. — Ну а когда Войска Пустые Ласторг смели, через Сторожки прошли да Рорэдол осадили, им те Бастионы стали — что зубочистка в руках копьеносца. Они горы обошли с двух сторон и принялись разносить Вилемонд по камушку.

— Забыли, что гномы — не крысы, чтобы по норам отсиживаться, в тылу их оставили, — вставил повеселевший Торни.

— А для всей Элроны гномьи укрепления стали чем-то вроде передового поста, главной и последней надеждой. Ну а когда с помощью Кастов выиграли Войну, решили в память о беспримерном подвиге горы назвать Форпостом. На все карты как Форпост нанесли одну, драгоценными каменьями по мраморному полю выложенную, гномам преподнесли в подарок.

— А старейшины Последних Бастионов карту ту топорами рубили, пока силы не иссякли! — ввернул заключительное слово гном, изрядно подобревший после пива. — Истинное имя до сих пор в ходу, хоть среди людей и не помнит никто!

— Утомили мы молодежь сказками, побратим, — отложил вдруг трубку Эйви-Эйви. — Ты в Гору-то нас поведешь?

— Поведу, — степенно согласился Торни. — А ты думал, отпущу дальше шеи ломать? Только не теперь: зачем зря народ баламутить? Все спят давно…

— А может, прямо сейчас? Проскочим потихоньку…

— Не выйдет! — ехидно усмехнулся гном. — На посту сегодня Хайкл. Помнишь такого? Зануда редкая, просто помешан на Своде Основных и Малых Законов. Пропустит он тебя без Церемонии, как же!

Проводник обречено вздохнул и повесил голову.

А король мысленно охнул, попытавшись представить парня, считавшегося занудой даже среди педантичных Кастов.

— Ладно, дети мои, — подытожил махнувший рукой Эй-Эй, — раз втихую пройти не получится, надо спать. Завтра вам предстоит столкнуться со знаменитым гостеприимством Кастов, а это дело нелегкое. Ложитесь-ка и засыпайте, набирайтесь сил.

Санди, давно клевавший носом, принял предложение без лишних эмоций, просто откинулся на подушку из древнего тряпья и закрыл глаза. Вскоре умиленные побратимы с наслаждением выслушивали рулады его храпа, с видом истинных знатоков оценивая тоновые переходы.

Король долго ворочался, усталость и ломота во всем теле гнали прочь Дремотного Йоххи, ныла вывернутая ступня. Смирившись с нежданной бессонницей, он затих, вспоминая прожитый день, раз за разом проходя опасные кряжи, раскачиваясь над пропастью, приглядываясь к подползающей черной тени. И вслушивался в неровное дыхание сидящих перед очагом…

— Бедовые они у тебя, Эаркаст! — выдох, полный горечи и невнятных предчувствий. — Себе на уме. Где ты подобрал их? И зачем?

— Это не я их подобрал, — вдох, впитавший сарказм первой встречи, — это они ко мне, как клещи к собаке, прицепились. Душу из меня сосут…

— Устал? — вдох, полный затаенной заботы и нежности.

— Устал, — выдох согласия и безнадежности. — Безумно. До смертных судорог. Ведь не куда-нибудь веду, в Зону…

— В Зону? — выдох, прерывистый от гремучей смеси изумления и негодования. — Этих?

— Этих, — не вдох, покорность и обреченность, рвущие тело. — Самое смешное, что они — Посланники Светлого короля, который решил наконец узнать всю правду до конца. Потому и веду, как чумной, пену кровавую сплевываю. Знаешь, Торни, они ведь в Проклятом Доме исхитрились переночевать…

— Посланники… Мальчишки! — выдох-пренебрежение, выдох-осуждение. — Ты их вывел, что ли? Ох, дурак ты, дурак! Отчего не сжег до сих пор пакость эту?

— Не могу, — стон, оборвавший дыхание. — Силы не хватает…

— Ох, дурак ты, дурак всепрощающий! Хочешь, я сожгу? — вдох, глоток свежего воздуха, несущий надежду.

— И ты не сможешь, — вдох грустный и тяжелый, как надгробие. — Там на полу валяется Рогретенор, Великое Ожерелье Кователя из сокровищницы Дракона Маурата…

— Что?! — ураган, вобравший в себя весь воздух просторного помещения. — Пропавшее двадцать поколений назад Ожерелье — в Доме?! Святыня — в пыли и паутине?! И ты молчал!!!

— Молчал. И ты молчать будешь! — грозный окрик на едином выдохе, жесткий, берущий за грудки. — Иначе — война! Может быть, роковая для Кастов!

— Рогретенор! — выдох-мука, тоска, вой души.

Вдох-вопрос, безмолвно-беззвучный, тихий, как нависшее небо перед грозой.

И через столетия — ответом на все загадки Мироздания — вдох-смирение:

— Ты прав, побратим. Это война. Война до последнего Каста. Я промолчу, богатый одной этой тайной. Я промолчу и не возьму Его к себе… Но хоть увижу, даже если ценой станет моя никчемная жизнь!!!

— Нет, Торни, — ласковый отказ, выдох, наполненный любовью и беспокойством, — я слишком хорошо запечатал дверь, тебе не пройти. Да и Само Ожерелье впитало в себя боль Великого Мечника… Не стоит.

— Ты открыл мне Ворота к земному блаженству, — выдох, уткнувшийся в колена, — я увидел сияющие Лики — и Дверь захлопнулась. Теперь мне суждено прожить жизнь, зная, что Рогретенор здесь, под рукой! И уйти в Камень, так и не увидев Святыни. А какой-нибудь безалаберный искатель приключений пройдет сквозь Заклятие, толкнет дверь и возьмет в руки Капли Вечности, Синие Слезы! Пусть впитает боль, пусть примет смерть! Но увидит, увидит!!!

— Оно не стоит твоей скорби, поверь…

— Тебе, конечно, лучше знать, проклятый счастливец!

— Счастливец? Я?

— Прости, побратим. Но ты прав: теперь я не смогу сжечь Дом…

— Давай спать, скоро рассвет окрасит вершины…

— Дай руку и покажи Его во сне!!!

Тишина, наполненная позвякиванием посуды, шелестом одеяла — одного на двоих.

— Нет уж, побратим! Давай перевернем: так у меня ноги мерзнут!

— Да что мы, барышни, друг к дружке прижиматься?! Возня. И дружный храп.

Измученного беспечным отношением нерадивого Йоххи Денхольма пробрала самая черная зависть: умели же эти люди-гномы засыпать! Раз — и уже витают где-то далеко. А он! А что, собственно, он? Засыпая, проводник коснулся его рукой…