Книга Эпицентр - Кирилл Патрыка

— А ты погляди. Там одно пепелище. Комодовские ухари и примкнувшие к ним штурмом хотели взять. И взяли почти. Многих перебили. Крантец мог Работягам прийти. Но тут, как со звезды на лыжах, влетает в город Харлей со своими Байкерами. С ними какой-то чужак. И они встряли, не понять, с какого перепуга. Комодовцы не ожидали удара с тыла, запаниковали, ну и покосили их немерено. Комод-то в кашу не лез, со стороны руководил, из «лендкрузера» своего. Но рассказывают, чужак классным снайпером оказался. Отследил Комода и шлепнул из винта с оптикой прямо в кабине. Так что нет больше Комода. Снайпера того, самого в перестрелке шлепнули. Братва, понятно, сразу на попятную и разбежалась. Работягам, можно сказать, чудом сфартило. Они теперь другую Крепость оборудуют, в старом районе, на берегу.

«Ольгин коллега, что ли, Харлея сагитировал? — подумал я. — Очень может быть, раз самолично Комода убрал. Сволочь, никогда ему Коня не прошу, но пользу принес. Несподручно ему было, чтобы Работяг порешили. Возвращаться к начальству с пустыми руками нельзя. С Харлеем он мог по Зоне до морковкина заговенья мотаться. А в одиночку бы пропал. Харлей парень нормальный, надо только с ним поговорить как следует».

— Я с Работягами все равно связь буду держать, — сказал я вслух. — Так что через них ищи.

— Лады.

Мы встали и прошли в комнату. Здесь на продавленном грязном диване, пригорюнившись, сидел Профессор, а углы подпирали двое подручных Арчи. Я подошел к Профессору, положил руку ему на плечо.

— Ну вот и все. С ними пойдете. — Я кивнул на Арчи.

Профессор поднялся, глянул на меня ужасно усталыми, слезящимися глазами. Сейчас он выглядел как глубокий старик, испуганный, немощный и ни на что не годный. Я даже усомнился на миг, выйдет ли толк. Но я чувствовал, что в Профессоре еще оставались силы. А главное, в нем появилась злость. Хорошая такая злость, созидательная. Нет, не должен он меня подвести. Что получится, неизвестно, но в кусты он не подастся, это точно.

— Не хочу показаться занудой, — сказал я, — но вы уж не забудьте, о чем мы с вами говорили. Все детали важны. И постарайтесь. От вас многое зависит.

— Я постараюсь, — заверил Профессор.

…Вертолет приземлился на безлюдном, заросшем травой и кустарником стадионе. Пилот по-прежнему сидел в своем кресле безучастно, не оборачиваясь. Я, наученный горьким опытом, крепко «держал» его и не ослаблял хватку ни на миг. Когда мы с Профессором спрыгнули на землю, я внушил пилоту, чтоб летел на свою базу, а когда приземлится, чтоб все напрочь забыл. Вертолет взмыл в небо и исчез за кромкой трибуны. Я отвел Профессора к скамейкам.

— Присядем?

Он послушно сел.

— Профессор, — спросил я, — вы как?

Он потряс головой.

— В норме.

Я чувствовал, что ему худо, но пока ничего серьезного, просто переутомился и нахватался стрессов. Выбора у меня все равно не было.

— Вы все поняли, что я вам рассказал?

— Да, конечно, — закивал он, — это чудовищно…

— И это нужно прекратить. Какие ни есть тут люди, они люди. В общем-то обычные, такие же, как везде, только оказались в запредельных обстоятельствах. Другие бы попали на их место, стали бы не лучше.

— Да, — согласился Профессор. — Я об этом тоже не раз думал.

— Монгол был прав: люди в Зоне изменились, возможны всякие сюрпризы. Пусть за ними наблюдают, пусть исследуют, лечат как-то, я не знаю. Но как людей, а не как скот в запертом хлеву. Нельзя допустить, чтобы их в Зоне сгноили во имя чьих-то паршивых интересов. Для этого вам предстоит поработать.

— Что я должен делать? — спросил старик.

— У меня есть знакомые Контрабандисты. На них можно положиться. Если хорошо заплатить. Они инвалюту уважают, потому что часто бывают на Большой земле. Они переправят вас за периметр и обеспечат документами. Дальнейшее зависит от вас. Вы, конечно, можете просто залечь на дно — денег вам я тоже дам. Вы это заслужили. Но нужно совсем другое. Я вас очень прошу выполнить мое поручение.

— Какое?

— Доберитесь до столицы. Найдите, не знаю кого… Влиятельных ученых с мировым именем, которых просто так не прищучишь. Обратитесь к журналистам, которым еще рот не заткнули, в какие-то общественные организации. Вы умный человек, сориентируйтесь, найдите людей, которые не боятся и не станут молчать. И расскажите им все, что знаете про Зону и то, что творится вокруг нее.

Профессор пожевал губами.

— Я не конспиратор, не представляю, что у меня выйдет. Потом, у нас ведь нет никаких доказательств.

— Я знаю, что вы не конспиратор. Но профессиональных конспираторов у нас под рукой нет. А насчет доказательств… Есть у нас одно, просто железное. В Зону теперь можно свободно входить без вреда для человека, и это очень просто проверить. Уже проверено. Так что было бы желание. Нужно привлечь внимание честных и влиятельных людей. Есть же такие, не может не быть! А дальше, я думаю, пойдет само, как снежный ком с горы. Найдутся доброхоты, сходят в Зону, и никакие кордоны их не удержат. Если что, я Контрабандистов подключу. Им, конечно, бабки нужны. Но гнить в Зоне до смерти им тоже неохота. Так что помогут как миленькие… А когда положение с Зоной прояснится, такое шило в мешке не утаишь. Никакими штыками не отгородишься. Я не знаю, что тогда случится. Но что-то обязательно. И все изменится. Монгол говорил, что к Зоне приковано внимание, считай, всего мира. Вот этот весь мир, я думаю, и не станет сидеть сложа руки. И у нас разные силы существуют, с разными интересами. Они тоже в стороне не останутся, такой повод не упустят. Тогда конец Зоне. Не частные спецназовцы сюда понапрутся, а совсем другие люди, при которых не побеспредельничаешь. И никто их уже не удержит. Надеюсь, разгребут они нашу кашу. Главное, людей спасти.

— А если меня просто поймают и посадят? — спросил Профессор. — Или убьют? Может быть, лучше, Сережа, вы сами?…

— С одной стороны, лучше. Но только с одной. Поймать меня, конечно, сложнее. Но кто я такой? Бывший офицер спецслужбы, которая во всем и замешана. А ныне бродяга, Ездок, маргинал Зоны. А если рот открою, еще и предатель-перебежчик. Кто меня станет слушать и кто мне поверит? А если кто и станет, мои бывшие коллеги меня на смех поднимут. Потом в порошок сотрут и по ветру развеют. А вы все-таки профессор. Вы умеете шире меня мыслить и говорить как нужно. Не смогу я ничего толком и убедительно объяснить. А вы сможете. Вы со своими, с учеными, найдете общий язык. Нужно только постараться. Риск есть, не скрою…

Профессор молчал.

— Ну что ж, — сказал я. — Это тоже ответ. Никому вы ничего не обязаны. Я понимаю. Отдыхайте. Но из Зоны вас все равно лучше переправить, вы здесь долго не протянете.

— Вы очень торопливый молодой человек! — сварливо перебил меня Профессор. — Серьезные решения сначала обдумываются, потом принимаются. Вам, как я заметил, извините, это не всегда свойственно… У меня есть в столице надежные связи. Очень умные, очень честные люди. С большим научным авторитетом. Надеюсь, что и не трусливые. Я могу к ним обратиться. И обращусь!