Книга Странники Гора - Джон Норман

– Мне нужно было удостовериться ещё в одном, Тэрл Кэбот, – признался он.

– В чем же? – поинтересовался я.

– В том, что ты очень серьезно к этому относишься. – Камчак положил руку мне на плечо, и на лице его появилась мягкая улыбка. – Вот почему я хотел, чтобы золотой шар был разбит. Если бы события развивались иначе, я разбил бы его сам, чтобы посмотреть, будешь ли ты горевать о личной потере или сокрушаться о трагедии для Царствующих Жрецов. Когда ты плакал, я понял, что ты сокрушаешься о Царствующих Жрецах и что ты действительно постарался бы вернуть его в Сардар, а не использовать в своих целях.

Я был настолько ошеломлен услышанным, что не в силах был произнести ни слова.

– Прости, если я был слишком жесток с тобой, – продолжал Камчак. – Я – тачак, и этим все сказано. Но я заботился о тебе и должен был знать всю правду.

– Спасибо тебе, – ответил я. – На твоем месте я, думаю, поступил бы точно так же.

Камчак крепче стиснул мне плечо, и мы пожали друг другу руки.

– Где яйцо? – спросил я.

– А как ты думаешь? – поинтересовался Камчак.

– Не знаю. Но логичнее всего было бы искать его в фургоне Катайтачака, убара тачаков.

– Вполне одобряю ход твоих мыслей. Но Катайтачак, как тебе известно, не был настоящим убаром тачаков. Я – убар тачаков, а значит, яйцо у меня.

– Ты хочешь сказать…

– Вот именно: все эти два года яйцо находилось в моем фургоне.

– Но я несколько месяцев прожил в твоем фургоне!

– И ты не видел яйца?

– Нет. Должно быть, оно было отлично спрятано!

– А как оно вообще выглядит, ты знаешь?

– Нет… – признался я, – не знаю…

– Ты, вероятно, считаешь, что оно должно быть золотым и иметь круглую форму?

– Д-да…

– Именно из этих соображений тачаки умертвили яйцо тарлариона, покрасили и поместили его в фургон Катайтачака. Да ещё пустили слух, что это именно оно.

В который уже раз за сегодняшний день я онемел от удивления.

– Я думаю, ты частенько видел яйцо Царствующих Жрецов, поскольку оно лежало у меня в фургоне на виду. Именно поэтому паравачи, напавшие на мой фургон, и не обратили на него внимания как на вещь, не имеющую никакой практической ценности.

– Не может быть! – не удержался я.

– Да, серый, как будто обтянутый кожей предмет это и есть яйцо!

Я не мог поверить своим ушам.

Мне припомнилось, как Камчак восседал на сером, похожем на кожаную довольно жесткую подушку предмете со скругленными краями. Помню, он даже поджимал его к себе ногами, а один раз – даже ногой! – пихнул его ко мне, чтобы я мог проверить, какой он легкий.

– Иногда, чтобы надежно спрятать что-нибудь, его нужно вообще не прятать, – продолжал Камчак. – Считается, что все, имеющее значительную ценность, должно быть скрыто от посторонних глаз, поэтому находящееся на виду никакой ценности не имеет.

– Но ведь ты чуть ли не пинал его ногами по всему фургону, – пробормотал я дрожащим голосом. – Я просто отказывался в это поверить. – Ты даже швырнул его мне для проверки! Ты даже осмеливался сидеть на Нем!

У меня не было слов от возмущения.

– Надеюсь, – усмехнулся Камчак, – Царствующие Жрецы не воспримут это как оскорбление. Они поймут, что подобное демонстративное обращение – довольно бережное, надо заметить, как раз и являлось частью моего плана.

Я рассмеялся, думая, как обрадуется Миск возвращению Яйца.

– Они не обидятся, – заверил я Камчака.

– Не беспокойся, что яйцо может быть повреждено, – успокоил меня Камчак. – Чтобы нанести ему вред, я должен был бы продырявить его кайвой или разрубить топором.

– Хитрый тачак, – не удержался я.

Камчак с Гарольдом рассмеялись.

– Надеюсь, после всех этих экспериментов яйцо все ещё живо, – заметил я.

Камчак пожал плечами.

– Мы внимательно за ним наблюдали, – заверил он. – Мы сделали все, что могли.

– И Царствующие Жрецы, и я очень вам благодарны, – с искренней признательностью сказал я.

Камчак улыбнулся.

– Нам очень приятно оказать услугу Царствующим Жрецам, – ответил он, – но ведь ты знаешь мы почитаем только небо.

– И храбрость, – добавил Гарольд, – и все, что с этим связано.

Мы с Камчаком рассмеялись.

– Думаю, именно потому, что вы почитаете небо, храбрость и – как ты говоришь – все, что с этим связано, яйцо и было доверено вам, и никому другому.

– Возможно, – согласился Камчак. – Но я был бы рад поскорее от него избавиться. К тому же приближается самое время поохотиться на тамитов.

– Кстати, убар, – подмигнув мне, поинтересовался Гарольд, – сколько ты заплатил, чтобы выкупить Африз?

– Ты отыскал Африз? – воскликнул я.

– Да, Альбрехт, кассар, подобрал её во время налета на лагерь паравачей, – словно между прочим заметил Гарольд.

– Удивительно! – не удержался я.

– Она всего лишь рабыня, – прогудел Камчак. – Какое она может иметь значение?

– Так сколько ты за неё заплатил? – с невинным видом настаивал Гарольд.

– Да какая там плата, – отмахнулся Камчак. – Что она может стоить?

– Я очень рад, что она жива, – признался я, – и что ты без большого труда смог выкупить её у Альбрехта.

Гарольд прикрыл рукой рот и поспешно отвернулся, а Камчак сердито запыхтел и втянул голову в плечи.

– А действительно, сколько ты за неё заплатил? – спросил я.

– При торге, – доверительно заметил мне Гарольд, – тачак лишнего не заплатит.

– Да, скоро будет самое время поохотиться на тамитов, – недовольно проворчал Камчак.

Только теперь мне припомнилось, как дорого Камчак вынудил кассара Альбрехта заплатить за возвращение милой его сердцу Тенчики и как он хохотал по поводу того, что раз уж кассар выложил такую сумму, значит, он позволил себе привязаться к простой девчонке-рабыне, к тому же ещё и тарианке!

– Я полагаю, – продолжал Гарольд, – что столь проницательный тачак, как Камчак, сам убар нашего племени, никогда бы не выложил за такую девчонку больше пригоршни медных монет!

– В это время года тамиты подпускают к себе совсем близко, – хмуро заметил Камчак.

– Я счастлив узнать, что ты вернул Африз, – вставил я. – Она любит тебя, ты ведь знаешь.

Камчак равнодушно пожал плечами.

– Я слышал, – возразил Гарольд, – что она целыми днями только и знала, что распевать возле босков да в фургоне. Я сам как-то чуть не избил девчонку, которая производила столько же шума.