Книга Железный век - Святослав Логинов

Внизу у подножия холма Гелия заметила какое-то движение. Заслонившись ладонью от солнца, разглядела две человеческие фигуры. Прежде и в голову не пришло бы пугаться из-за идущих мужчин, но теперь… она часовой, она делает единственное доступное дело: охраняет доверившихся ей людей. Гелия подбежала к костру, привлекла внимание Рады, указала на путников. Уже было видно, что это люди другого мира — серые войлочные шляпы, куртки со шнуровкой, босые ноги, до лодыжек обтянутые узкими штанами. Но, несмотря на одинаковый наряд, они были разительно несхожи. Один — со щегольской бородкой — шагал налегке и, казалось, даже в грязи испачкан не был. Второй — заросший до самых глаз, пер чудовищной величины котомку и в правой руке нес узел, а левой прижимал к груди мальчонку лет четырех, который сам, конечно, не смог бы передвигаться по медленно расступающейся болотной жиже.

Очевидно Рада узнала идущих, потому что тут же поспешила навстречу. Щеголеватый успел тем временем подняться наверх. Он стащил с волос шляпу, улыбнулся, блеснул крепкими зубами, и произнес:

— Добрый день.

— Ой!.. — сказала Гелия.

— Меня зовут Марат, — представился чернобородый.

— Гелия… — отозвалась девушка. — А зачем вы… этот маскарад… скверно так смеяться.

— Военная хитрость! — усмехнулся гость. — Ведь похож, правда? Вот и они путают. — Марат помолчал и добавил серьезно: — Там убивают. И я решил: пусть лучше крестоносцы за мной бегают, чем за ними.

— Простите, — прошептала Гелия. — Я не подумала.

— Прощу, если мы сейчас же переходим на «ты», — сказал Марат. Терпеть не могу выканья.

— Хорошо.

Второго путника уже окружили остальные беженцы. Мальчик перекочевал на колени к Раде и, пачкаясь, хлебал из миски густую молочную тюрю. Пришедший рассказывал что-то, и люди, замерев, слушали его.

— Кузнец это, — сказал Марат. — Семью у него убили чуть не на глазах. Ни за что, просто так убили. Их власти крестовый поход готовят, против своих же. Колдунов ищут, еретиков, чтобы злость сорвать. А он не еретик, он простой кузнец. То есть, не простой, конечно, он замечательный кузнец, самородок, — Марат вдруг засмеялся, зловеще, с придыхом, — погоди, попомнят они этого кузнеца, крепко попомнят…

Гелия молчала, не очень понимая, чему радуется собеседник. Понимала лишь, что на Марата слишком сильно подействовало то страшное, чему он был свидетелем и теперь скопившееся напряжение разряжается невнятной речью и нервным смехом.

— Вот что, — сказала она. — Пошли пить чай. У хозяйки обед готов, а мне моих пора кормить…

— К вам еще кто-то едет, — вместо ответа сказал Марат.

В этом случае не могло быть и тени сомнения, к какому миру относятся гости. Вдалеке оба ландшафта сливались, но лучше виден был тот, что оказывался сверху, так что приближающийся автомобиль казался диковинной лодкой, плывущей через камыши. Машина была хорошо знакома Гелии, она обслуживала детские учреждения, поэтому ей и разрешалось ездить по парку. Хлопнула дверца, из машины вышли двое — в одном Гелия узнала регионального инспектора.

Этого только не хватало! Уже пятнадцать минут, как по расписанию начался обед, а дети все еще на улице. И неважно, что сегодня их всего двое — распорядок дня все равно нарушен.

— Быстро мой руки, — скомандовала Гелия Маше и побежала за Костиком, который конечно же умотал к костру.

По счастью, инспектор — пан Крыльский был настроен благодушно и хотя не преминул посмотреть на часы и заметить: "Опаздываете…", — но этим и ограничился.

— Приходится, — сказала Гелия. — Соседка кашу не доварила. — Нельзя же детей в разное время кормить.

Крыльский с любопытством оглядел бивак, расположившийся на другом конце площадки.

— Да, у вас тут коммуна. Очень мешают?

— Нет, — сказала Гелия, — это же люди. Мы дружно живем, а дети вместе играют.

— Это как? — не понял инспектор.

— В прятки. Грибы собирают: мои ищут, а те — рвут. Еще им нравится друг сквозь друга пробегать.

— Что же, Гелия, вы удачно обошли трудности. В других местах положение хуже, можно сказать, что ассоциации больше не существует. Многие воспитатели побросали работу и куда-то помчались. Куда, зачем? — не понимаю. Повсюду одно и то же. У некоторых — нервные срывы, они тоже больше не работники. А дети насмотрелись гадостей, мерзости всякой. Среди них сейчас настоящая эпидемия жестокости. Раз можно ударить проницаемого, значит можно и своего товарища. Родители, почти все, детей из наших садов забрали, держат при себе. А то не представляю, как мы и справились бы.

— Знаю, — сказала Гелия. — У меня тоже группа пуста, и продуктов вчера не привезли. Что творится — не пойму у нас же войны нет!

— А паника есть, — сказал Крыльский. — Это немногим легче. Так что придется вам отсюда уезжать. Нам удалось договориться об эвакуации детей в ненаселенные районы. То есть, я хотел сказать, в районы, которые были незаселены в те времена. Родители, которые не могут приехать, предупреждены и согласны. Воспитателей мы отбираем лишь самых опытных, и я рекомендовал вас.

Минуту Гелия молчала. Мысли ее были в смятении, впоследствии она не могла даже сказать, будто перебирала варианты или искала доводы. Однако, решение приняла.

— Я не могу ехать, — виновато сказала она. — Посмотрите, сколько тут малышей, что они подумают, если я вдруг исчезну?

— Но пани Гелия! — вскричал Крыльский. — Эти люди — там! Какое вы имеете к ним отношение? То есть, простите, отношение имеете, но что можете для них сделать?

— Я могу улыбнуться, успокоить, — сказала Гелия. — Кино по вечерам смотрим, я мультфильмы выбираю без слов. Присмотреть могу, пока Рада занята.

— Какая Рада? — не понял Крыльский.

— Женщину у костра видели? Горбатую. Ее Радой зовут.

— С ума сойти! — Крыльский потер лоб, соображая. — В ваших словах есть резон, пусть будет по-вашему, но это все равно безумие. Значит, мы открываем филиал в невещественном мире. Машу с Костиком мне придется забрать, родители приедут за ними на остров, но вашу группу мы продолжаем числить действующей. С ума сойти!

— Я действую, — сказала Гелия. — Через день папа должен Жанну привезти. У нас ведь тоже сенокос…

Гелия не сомневалась в своем решении, но когда Крыльский увез двух последних воспитанников, и дом затих, Гелия закрылась в дальней комнате и целый час проплакала. Потом встала, умылась, припудрила зареванную физиономию. На улице начинало темнеть, пора было показывать вечерний мультфильм.

Отпрыгали на экране три поросенка, такие же нездешние, как и усевшиеся кружком зрители. Рада загнала свою ораву в землянку, и стало окончательно пусто. Гелия прошла по комнатам, машинально расставляя разбросанные Костиком игрушки. Снова вышла на улицу. На камне возле крыльца сидел Кристиан.

— Добрый вечер, — сказала Гелия и присела на ступеньку.