Книга Банда 7 - Виктор Пронин

Халандовский весело хохотал, рассказывая о своих итальянских похождениях, о которых, как ни странно, никто ничего не знал, оказывается, были, были у него похождения в стороне от общего потока событий. Худолей так и не вышел из горестного своего состояния, поскольку главное не сделал — Свету не нашел и домой не привез. Поэтому, рассказывая, не веселился, но тем не менее без утайки поведал, как забрался в номер к Пияшеву, как провел обыск и нашел, нашел все-таки то, что искал. Рассказал, как выслеживал Сысцова на набережной, как мимолетным движением карманника с роскошного сысцовского пиджака срезал пуговицу и подбросил ее в номер к Пияшеву. Да, грубо, да, прямолинейно, но ведь пуговица-то оказалась в номере, от этого не уйти, как не мог уйти в свое время Отелло, найдя дездемоновский платочек не там, где ему положено быть, но ведь платочек-то, вот он, его не вытравить из сознания.

Шаланда тоже поделился — было чем. Он единственный видел Свету живой, невредимой и потрясающе красивой, разговаривал с ней, ему она доверила номер своего телефона и тем самым как бы вручила в шаландинские руки непутевую свою судьбу.

И Андрею было что рассказать — оказывается, Пияшев, человек параллельной ориентации, положил на Андрея глаз, пытался угощать мороженым, подарил какой-то легкомысленный шарфик, и Андрей, не сообразив, в чем дело, этот подарок принял и даже в знак благодарности несколько раз помогал Пияшеву в его хлопотах, носил его сумку и только потом, уже дома сообразил, почему эта сумка так приторно пахнет сладковатыми арабскими духами.

Это тоже было смешно, и все предостерегали Андрея на будущее, чтобы знал он, с кем водить дружбу и насколько осторожным надо быть с новыми знакомыми.

И так получилось, что, поделившись самыми яркими своими впечатлениями, все невольно повернулись к мужичку, который пристроился у края стола между Андреем и Худолеем. Правда, пил он исправно и закусывал с аппетитом, весело смеялся, слушая рассказы об итальянских похождениях, даже раскраснелся, поскольку тостов было предостаточно и рюмки у Халандовского были отнюдь не любительскими, профессиональными были рюмки.

— Простите, Павел Николаевич, — неожиданно заговорил незнакомец. — А зачем вам младенец в холодильнике?

— Не понял? — Пафнутьев от неожиданности откинулся на спинку стула. — Какой младенец?

— Ну как же... Вы должны помнить... В морге, в холодильнике, по вашему указанию хранится человеческий плод, извлеченный из убитой женщины.

— Хранится, — кивнул Пафнутьев. Что-то его смущало в незнакомце, он чувствовал зависимость, не мог, не мог он, как обычно, отвечать иронично и легко, потускнела пафнутьевская куражливость, потускнела.

— Цель? — настаивал мужичок.

Пафнутьев вдруг с холодком в душе понял, что надо отвечать, отвечать по делу, чистосердечно и откровенно. Слушая этот странный разговор, все за столом замерли, и никто не решился спросить — а кто ты, собственно, такой и по какому праву задаешь вопросы, относящиеся к тайне следствия?

— У меня возникло подозрение, что этот ребенок от Сысцова, что именно ребенок и стал причиной убийства.

— Правильная мысль, — кивнул незнакомец. — Так и есть. Простой анализ, теперь эти анализы достаточно отработаны, подтвердит вашу догадку. Микрофильм, который достал Худолей, показывает, как это произошло. Во время ссоры, как говорят, в состоянии аффекта Сысцов ударил чугунной сковородкой женщину по голове. Но ведь у нее страшная рана на шее. Как вы это объясняете?

— Никак. Сейчас я не могу этого объяснить.

— Помните слова Светы Юшковой, которые она обронила в разговоре с Худолеем?.. Она сказала: «Эта Надя Шевчук всех достала...» Она действительно всех достала своей беременностью. Она не хотела избавляться от ребенка. Это был ее первый ребенок, а от первого избавляться всегда опасно, может не быть других. И Сысцов, не выдержав шантажа с ее стороны, назовем это шантажом, потеряв самообладание, нанес удар по голове подвернувшейся сковородкой.

— Убедительно, — кивнул Пафнутьев.

— Убедительно, потому что все это так и было, — самоуверенно заявил незнакомец. — А дальше я предлагаю вам такой ход событий... Пияшев, придя на квартиру, а пияшевская квартира была еще и своеобразным домом свиданий, так вот, войдя и увидев труп, понял, что произошло. Он взял пленку с микрофильмом и еще раз убедился — Сысцов. Позвонив ему, открыто сказал — ты, мужик, на крючке.

— Принимается, — кивнул Пафнутьев.

— Чтобы обесценить пленку, Сысцов возвращается в эту квартиру и, полагая, что женщина мертва, наносит удар ножом по шее и, естественно, уносит орудие убийства — сковородку. И таким образом обесценивает пияшевскую запись. Дескать, женщина убита вовсе не сковородкой по голове, она убита ножом. Как вы поначалу и решили.

— Вы утверждаете, что все так и было? — спросил Пафнутьев, придя наконец в себя.

— У вас есть другое объяснение, учитывая обстоятельства, которые стали известны? Другого объяснения просто не может быть. — Самоуверенность незнакомца на этот раз позабавила Пафнутьева. — Их просто не может быть, — повторил незнакомец.

— А второе убийство?

— Его совершил Фурлетов. Константин Петрович Фурлетов.

— А это кто такой?

— Он скоро появится в уголовном деле. Это человек Сысцова. Сысцов поручил ему совершить это убийство, которое являлось бы точной копией первого. В этом была цель — точная копия первого.

— А может, Сысцов и совершил второе убийство?

— А зачем? Во время второго убийства Сысцов был в Италии. Его замысел был таким — оба убийства исполнены одним и тем же человеком. Второго он совершить не мог, следовательно, и первое убийство совершил не он.

— А может быть, вторую женщину убил Величковский?

— Нет, — твердо заявил мужичок. — Он слаб. Во всех смыслах слова. Привозить девочек из Пятихаток он может, умеет сфотографировать их нагишом... Но не более.

— А Пияшев? Разве он не подходит на роль убийцы?

— Зачем ему этим заниматься? Сысцов на крючке, следовательно, фирма у него уже в кармане. Сысцов отдаст ему не просто пятьдесят один процент, он отдаст все сто процентов.

— В таком случае, — заговорил Худолей, — в таком случае... Уж если вы все знаете и можете так легко все объяснить... Как понимать неожиданный отъезд Светы?

— Из всего, что вам известно, ответ напрашивается сам собой. Я мог бы на этот вопрос и не отвечать. Света пришла в свою квартиру, в комнате труп. От увиденного она в полубессознательном состоянии. А у Пияшева на нее заказ в Италии. Она ведь и раньше бывала в этих поездках. В мертвой руке убитой женщины — нож, который принадлежит Свете. С ее отпечатками Пияшев и сунул этот нож в руку женщине. Ему не составляло труда убедить Свету в необходимости срочного отъезда, пока об убийстве не прознали следственные органы, — мужичок кивнул в сторону Пафнутьева. — Он сказал ей, что нужно уехать хотя бы на время, пока все выяснится, пока во всем разберутся и так далее... И она дрогнула. А кто не дрогнет?