Книга Кузина Бетта - Оноре де Бальзак

— Баронесса, я смущена честью, которую вы мне оказываете своим посещением, — сказала певица, решившая как можно лучше сыграть роль светской дамы.

Она придвинула баронессе кресло, а сама села на низенький табурет. Следы былой красоты Аделины не ускользнули от внимания актрисы, а нервическое дрожание ее рук и головы вызвало у нее глубокую жалость. Одним взглядом она прочла всю повесть этой чистой жизни, памятную ей еще из описаний Юло и Кревеля, и не только потеряла всякое желание соперничать с этой женщиной, но преклонилась перед величием ее души. Вдохновенную артистку восхищало то, над чем смеялась куртизанка.

— Мадмуазель, меня привело сюда отчаяние, которое не выбирает средств.

По едва уловимому движению Жозефы баронесса поняла, что оскорбила женщину, от которой ожидала столь многого, и взглянула на актрису. Ее умоляющий взгляд потушил огонь, загоревшийся в глазах Жозефы, и та улыбнулась. Между двумя женщинами разыгралась немая драматическая сцена.

— Вот уже два с половиной года, как господин Юло покинул семью, и я не знаю, где он, хотя мне известно, что живет он в Париже, — заговорила баронесса взволнованным голосом. — Я видела сон, который навел меня на мысль, возможно, нелепую, что вы интересуетесь судьбою господина Юло. Если бы вы доставили мне возможность с ним увидеться... Ах, мадмуазель, я стала бы молиться за вас до конца своих дней!..

Две крупные слезы, упавшие из глаз певицы, были ответом на эти слова.

— Сударыня, — сказала она с чувством глубокого самоуничижения, — я причинила вам зло, не зная вас; но теперь, когда я имею счастье видеть в вашем лице высший образ добродетели, какая только может существовать на земле, поверьте, я чувствую свою вину и искренне раскаиваюсь. Знайте, что я готова на все, лишь бы исправить содеянное!

Она взяла руку баронессы и, прежде чем та успела помешать, поцеловала эту руку самым почтительным образом, и более того — она смиренно опустилась перед Аделиной на колени. Потом встала, гордая, как при выходе на сцену в роли Матильды[99], и позвонила.

— Поезжайте, — сказала она лакею, — скачите верхом, загоните лошадь, если понадобится, но найдите мне Олимпию Вижу, что живет на улице Сен-Мор-дю-Тампль; привезите ее ко мне, возьмите карету, заплатите кучеру, чтобы он гнал во весь дух! Живее! Не теряйте ни минуты... или я откажу вам от места. Сударыня, — проникновенным голосом сказала она, обращаясь к баронессе, — вы должны простить меня. Как только герцог д'Эрувиль стал моим покровителем, я отстранила от себя барона, узнав, что ради меня он разоряет свою семью. Что я могла еще сделать? Вступая на театральное поприще, мы все нуждаемся в покровительстве. Актерское жалованье не покрывает и половины наших расходов, вот мы и берем себе временных мужей... Я не слишком дорожила господином Юло, ради которого мне пришлось бросить одного богача, тщеславного дурака. Папаша Кревель, наверное, женился бы на мне...

— Да, он говорил мне об этом, — сказала баронесса, прерывая ее.

— Ну, вот видите, сударыня! Я была бы теперь честной женщиной, стоило мне только обзавестись законным мужем!

— У вас есть оправдание, мадмуазель, — сказала баронесса. — Господь милостив! Я далека от мысли в чем-либо упрекать вас; наоборот, я пришла к вам просить вашей помощи и заранее благодарю вас за все, что вы для нас сделаете.

— Сударыня, вот уже скоро три года, как я опекаю господина барона...

— Вы? — вскричала баронесса со слезами на глазах. — Ах! Чем могу я отблагодарить вас? Я могу только молиться...

— Я и герцог д'Эрувиль, — продолжала актриса. — У герцога благородное сердце, он настоящий джентльмен.

И Жозефа рассказала историю «сватовства» папаши Фуля и переселения его на новую квартиру.

— Стало быть, благодаря вам, мадмуазель, — сказала баронесса, — мой муж не нуждался ни в чем?

— Мы все делали для этого, сударыня.

— А где он находится?

— Месяцев шесть тому назад герцог говорил мне, что барон, известный у нашего нотариуса под именем Фуля, истратил те восемь тысяч франков, которые должны были ему выдаваться по частям каждые три месяца, — отвечала Жозефа. — Ни я, ни господин д'Эрувиль с тех пор ничего о нем не слышали. Наша жизнь так занята, так наполнена, что у меня не было возможности следить за папашей Фулем. И надо было случиться, чтобы моя вышивальщица, та самая Вижу, его... как бы это выразиться?

— Его любовница, — подсказала г-жа Юло.

— Его любовница, — продолжала Жозефа, — за эти полгода не приходила ко мне ни разу. Мадмуазель Олимпия Бижу могла «развестись» с ним. Разводы в нашем округе частенько случаются.

Жозефа встала, выбрала самые редкие цветы в жардиньерках и составила прелестный букет для баронессы, надо сказать, совсем того не ожидавшей. Подобно нашим добрым буржуа, принимающим гениальных людей за каких-то чудищ, которые едят, пьют, ходят, говорят не так, как все люди, баронесса воображала, что перед ней предстанет Жозефа-обольстительница, Жозефа жеманная актриса, остроумная и сладострастная куртизанка, а ее встретила спокойная, серьезная женщина, овеянная ореолом дарования, актриса, державшая себя с царственной простотой, и вместе с тем падшая женщина, которая всем своим поведением, взглядами, жестами выказывала полное, безусловное преклонение перед женщиной добродетельной, этой mater dolorosa церковных песнопений, осыпая ее раны цветами, как в Италии осыпают цветами мадонну.

— Сударыня, — докладывал через полчаса лакей. — Мамаша Бижу уже в дороге. А на дочку вряд ли можно рассчитывать. Ваша вышивальщица сама стала барыней, она сочеталась браком...

— Незаконным? — спросила Жозефа.

— О нет, сударыня! Самым законным. Теперь она, слыхать, хозяйка шикарного заведения. У ее мужа модный магазин на Итальянском бульваре. В это дело ухлопаны миллионы! А свое-то заведение она оставила сестрам и матери. Она теперь прозывается госпожой Гренувиль. И этот толстяк купец...

— Еще один Кревель?

— Так точно, сударыня, — сказал лакей, не поняв шутки. — Так вот, этот самый купец записал за девицей Бижу тридцать тысяч франков ренты в брачном контракте. Старшая сестра, слыхать, тоже выходит замуж за богатого мясника.

— Ваше дело, сударыня, как мне кажется, безнадежно, — сказала певица баронессе. — Барона уже нет там, где я его поместила.

Десять минут спустя доложили о приходе г-жи Бижу. Жозефа из предосторожности провела баронессу в будуар и опустила портьеру.

— Вы будете смущать мою гостью, — сказала она баронессе. — Мамаша Бижу ничего не расскажет, если увидит, что вы интересуетесь ее новостями! Лучше я поисповедаю ее наедине! Спрячьтесь за занавесом, и вы все услышите. Такие сцены часто разыгрываются в жизни, а не только в театре!