Книга Дикий Феникс - Руслан Мельников

Вот Бронский подхватывает брошенную на него Кристину, но вовсе не для того, чтобы поддержать падающую девушку. Он прикрывается Охотницей и, бормоча заклинания, пятится вместе с ней к открытой двери потайного хода.

Дмитрий понимает: Бронский использует Кристину в качестве живого щита-пулеуловителя. А торопливо начитываемые магические заклинания лишь укрепляют этот щит.

Магистр-олигарх больше не думает о Фениксе. Сейчас он спасает свою шкуру. «Глок» Вронского целит в нападающих.

Нападающие направляют свое оружие на Магистра «скорпионов».

Звучат выстрелы…

Один из ворвавшихся в комнату бойцов роняет оружие из простреленной руки. По руке струится белая пена. Значит — тоже мертвяк. А впрочем, кому еще здесь быть-то?

Автоматная очередь косым пунктиром пересекает грудь Кристины. И еще одна очередь. И еще…

Фонтаном бьет кровь.

Кровь Кристины — обычная, человеческая, живая, горячая кровь — попадает Дмитрию на лицо.

И без того вялотекущее время совсем замедляет ход.

Время почти останавливается.

Мгновения сменяют друг друга с почти слышимым скрипом и скрежетом.

А мысли несутся все быстрее, быстрее…

Смерть Охотницы вызывает у Дмитрия странное чувство. Не ЖАЛОСТИ, нет — какой смысл и какой прок жалеть тех, кто тебя предает? — но СОЖАЛЕНИЯ.

Сожаления о том, что могло быть между ним и Кристиной и чего никогда уже не будет.

И чего никогда не было по большому счету.

Потому что до сих пор между ними был только обман.

Жалость и сожаление… Два слова, происходящие от одного корня, описывающие такие похожие и такие разные чувства.

Шквал пуль рвет тело Охотницы, но Вронского, похоже, пули пока не достают.

В завязавшейся перестрелке Дмитрий оказывается меж двух огней. И меж двух дверей.

Одна — замурованная и взломанная — вход в кабинет. Из нее валят мертвяки с автоматами. Другая — тайный выход. Туда отступает Бронский.

Там тоже дверь. Стальная, тяжелая, толстая. Еще открытая.

Под свист пуль и визг рикошетов Дмитрий решает, как поступить и что делать.

Решение нужно принять быстро. Иначе в такой мясорубке его запросто может задеть. Убить — не убьет, но собьет с мысли.

* * *

А мысли сейчас должны быть ясными, как никогда.

К какой из двух дверей идти? Где искать спасение?

У кого?

С кем?

Хотя может ли в данный момент вообще идти речь о спасении? Дмитрий прекрасно понимает: к какому бы Братству он ни примкнул, мертвяцкий Орден не подарит Дикому Фениксу участи лучшей, чем участь батарейки, аккумулирующей в себе жизненную энергию для Мертвой Крови.

А это ему не подходит. Никак! Дмитрию надоело быть пешкой в чужой игре.

Решение приходит само. Такое простое, очевидное и такое верное.

Сквозь клубы пыли и дыма Дмитрий бросается к третьему выходу из кабинета-ловушки. К разбитому окну над рабочим столом Вронского.

С «Каштаном» мертвой уже Охотницы в руках он в три прыжка достигает стола. Заскакивает на него.

Потом со стола — на подоконник. И с подоконника — не глядя: рассматривать, что там, под ногами, уже некогда! — вниз.

— Уходит! Он уходит! — кричат у него за спиной.

Кто-то стреляет. Пули летят из кабинета в окно, в котором уже нет Дмитрия.

* * *

Он упал на навес, под которым стояли бронированный «мерседес» Вронского и джипы охраны.

На широком козырьке застрял зловонный полуразложившийся труп мертвяка — весь в белой пене. Видимо, это был один из той парочки, что пыталась прорваться в кабинет через окно.

Второе «тело», еще вяло шевелящееся, валялось внизу.

Дмитрий спрыгнул на асфальт.

И сразу же закатился под навес. Здесь, по крайней мере, его не достанут из окон. Не сразу достанут, во всяком случае.

Дворовые ворота были вынесены мощным взрывом. Дверь дома — разбита в щепки. Цветочные клумбы — потоптаны и засыпаны обломками.

Возле машин «скорпионов» лежало несколько мертвяков, получивших свою долю «тлена». Здесь были и телохранители Вронского, и бойцы неизвестного Ордена, атаковавшие особняк. И те, и другие исходили белой вонючей пеной.

Выяснять, что за Братство штурмует резиденцию Магистра-олигарха, у Дмитрия не было ни времени, ни возможности, ни желания. Да и зачем? Ему-то лично какое дело до того, кто замешан в нападении? Мертвяки — они и есть мертвяки. К какому бы Ордену ни принадлежали.

На улице, сразу за взорванными воротами, виднелся старенький «ПАЗ» с замызганными занавесками. Раздолбанный провинциальный рейсовый автобус. Ничем не примечательный. Видимо, на нем и приехала штурмовая группа. Причем она умудрилась незамеченной подобраться практически к самой даче Вронского.

Охрана особняка слишком поздно заподозрила неладное: все-таки «ПАЗик» — это не БТР и не кавалькада джипов.

— Он здесь! — раздался крик.

Дмитрия заметили стрелки, поставленные во внешнем оцеплении возле дома и автобуса.

— Феникс здесь!

Не только заметили, но и узнали. Или просто догадались.

— Огонь!

И — незамедлительно начали стрельбу.

Шмоляли гады на поражение — без всякой жалости и без зазрения совести. Тоже, небось, понимают, что Феникса убить нельзя и что пули лишь задержат его.

Кто-то выскочил из дома. Кто-то палил сверху, вслепую, по навесу.

Что примечательно: по Фениксу стреляли не капсулами с «тленом». Только пулями.

Пули дырявили жестяную крышу, звякали по машинам, рикошетили от асфальта. Однако у Дмитрия, укрывшегося за автомобилями «скорпионов» и под широким навесом, была сейчас более выигрышная позиция.

Он открыл ответный огонь из «Каштана».

Дмитрий даже не пытался убивать мертвяков, попадавших в его поле зрения. Чтобы вогнать в «тела» достаточное количество «тлена», требовалось время, которого у него попросту не было.

Да и патронов на всех все равно не хватит.

Дмитрий стрелял по ногам, срезая противников. По рукам — выводя их из строя и выбивая оружие. По глазам… Ослепленный враг не в состоянии целиться и вести эффективный огонь.

Это помогало: на нападавших, похоже, не было магической защиты. Что, впрочем, вполне объяснимо, если они хотели подобраться к особняку Вронского незамеченными.

Взорвалась брошенная кем-то граната. К счастью, броня «мерседеса» прикрыла Дмитрия от осколков.

Сверху раздался грохот: кто-то выпрыгнул из окна кабинета на навес.