Книга Страшная сказка - Елена Арсеньева

Если бы этот человек работал на «Скорой», наего табличке следовало бы написать: «Доктор Родион Заславский».

Егор Царев

Май 2001 года, Агадир

Ранним майским утром, когда муэдзин толькопрокричал славословие Аллаху и даже поливальщики клумб и подметальщики еще невышли на маленькую аккуратную площадь перед русским консульством, на нейпоявились двое путников. Один, не очень высокий, но широкоплечий марокканец, апо-старинному выражаясь – мавр, в куфье, складки которой почти закрывали еголицо, в длинной галабее [13],которая была ему явно велика, даже по земле волочилась, закрывая его до самыхпят, шел слегка прихрамывая, ведя за собой высокую женщину в платке и длиннойрубахе. Глаза ее были полузакрыты. Казалось, она не видела, куда ступает, ивообще производила впечатление человека, идущего во сне. Можно было подумать,что она либо пьяна, – однако мусульманские женщины не пьют, так что этопредположение исключалось, – либо чего-то накурилась. Это предположениебыло бы еще большей нелепостью… Однако, судя по светлому, незагорелому лицу,это была не мусульманка, это была белая женщина, а от белых женщин, какизвестно, можно всего ожидать.

Оказавшись перед высокими решетчатыми воротами,над которыми реял полосатый трехцветный флаг, марокканец, он же мавр,остановился и вгляделся в будочку охранника. В это время тот вышел наружу иначал разминаться перед воротами, отчаянно зевая после спокойного ночногодежурства. При виде его мавр удовлетворенно кивнул, повернул к себе женщину икоснулся губами ее лба. Ресницы ее дрогнули, губы шевельнулись: женщина будтобы хотела сказать что-то, но промолчала. Рука взлетела и коснулась рукавамужчины, а потом снова бессильно упала.

Видно было, что мавр очень взволнован.Светло-карие глаза смотрели в лицо женщины с такой нежностью и заботой, что егодальнейшие действия трудно было бы предположить. А сделал он следующее: сильно,даже грубо подтолкнул женщину к воротам посольства – так, что она ударилась орешетку и ухватилась за нее, чтобы не упасть. Потом марокканец воздел руки кнебесам, словно призывая Аллаха в свидетели, а может, испрашивая благословениядля своего поступка, и громко прокричал:

– Маштак, маштак, маштак!

Солдатик, делавший приседания за решеткойпосольства, так и замер на полусогнутых, так и вытаращил глаза. Ему приходилосьслышать о более чем простой процедуре развода в арабском мире: мужчинаотталкивает от себя жену, кричит: «Маштак, маштак, маштак!» – и дело сделано,он свободен, дама может топать куда глаза глядят. Причем остается она при этомв чем была, ни на какое имущество супруга претендовать отныне не может – чем,между прочим, и объясняется обилие золотых украшений, которое навешивают насебя арабские женщины. Не ради красоты и пышности, а дабы не остаться в случаечего голой-бо́сой.

Однако особа, только что получившая такой вотэкзотический развод, отнюдь не отличалась зажиточностью, а может быть, исообразительностью. Она тупо смотрела на своего бывшего господина и повелителя,как бы даже не понимая, что только что стала свободной женщиной.

Мавр сердито сверкнул на нее глазами, потомподошел к решетке посольства и протолкнул через нее какой-то маленький плоскийпредмет. И крикнул громко, на плохом французском языке:

– Забери ее! Она ваша! Русская! Мне она большене нужна!

И не успел ошеломленный охранник шевельнуться,как мавр резко повернулся – и поспешил через площадь, смешно подскакивая иподволакивая, очевидно, больную ногу. Чтобы слишком длинная галабея не мешалаидти, он поднимал ее так высоко, что видны были вполне цивилизованные синиеджинсы и серые сандалии на босу ногу. Одна нога была перебинтована. Междупрочим, сандалии и джинсы у марокканцев не в моде. Мода здесь не меняетсястолетиями: мужчины носят белые штаны, заправленные в белые же носки и мягкиекожаные туфли без задников местного производства, очень похожие на стоптанныедомашние тапочки.

Впрочем, гардероб мужчины, который такрешительно простился со своей супругой, мало волновал охранника. Он опасливо приблизилсяк плоскому предмету, пропихнутому сквозь решетку, и стал его рассматривать.

Это была не бомба или какое-либо иное взрывноеустройство. Это был российский паспорт – уже нового образца, что поразилосолдата. Выходило, что его обладательница оказалась в Марокко совсем недавно.Это же надо, у нее что, характер повышенной сварливости, если она так быстронадоела своему супругу?!

Охранник поднял паспорт, открыл его. Документбыл выдан Нижегородским РОВД и впрямь недавно – в марте сего года – гражданкеРоссии Еремеевой Ольге Михайловне. Прописка у нее тоже была нижегородская.Никакого штампа о браке в паспорте не стояло, из чего можно было сделать вывод,что заключение брака с мавром носило такой же неформальный характер, как и его расторжение.

– Парле ву франсе? – спросил ее охранникна всякий случай – впрочем, безо всякой надежды – и угрюмо кивнул, услыхавмолящее:

– Я русская! Помогите! Я хочу домой!

После этого она закрыла свои серо-зеленыеглаза и соскользнула по решетке на землю. Платок свалился с ее головы, открывкоротко стриженные темно-русые волосы.

Охранник по привычке сличил оригинал сфотографией. Это она, Еремеева О.М., нет никакого сомнения! Ох уж этисоотечественницы, которые связываются с какими попало подозрительными мужиками,а потом их надо вызволять из неприятностей, на родину возвращать. В егодежурство такого, правда, еще не случалось, а вообще говоря, случай вполнетипичный. Ну, допросят разведенку, конечно, в полиции поспрашивают, нет ли заней чего, но это чистые формальности. Почти наверняка она скажет, что ничего непомнит: ни как попала в Агадир (возможно, и не соврет: сколько таких дурочек,накачав наркотиками, привозят из Одессы или Новороссийска в трюмах кораблей!),ни где жила (страна Марокко – большая страна, это правда!), ни с кем жила (акакая женщине вообще разница, кто ее взял в жены?! Не женское это дело – имягосподина и повелителя спрашивать!). И придется отправить барышню в Россию загосударственный счет… Ну и скатертью дорога.

Охранник вздохнул и пошел в свою будочку –звонить, будить консула. Нет, ну до чего же обидно, что все это случилосьименно в его дежурство! Чего бы мавру не притащить надоевшую жену часом позже!