Книга Руны и зеркала - Елена Клещенко

Пели они душевно, Мохоед чуть не заплакал. Потом соскоблил со стены древесной ваты и заткнул ею уши, чтобы не мешали спать. Утром Мохоед выбрался из дерева. Около тропы его ждали Старик и Увалень со своими охотниками.

– Ты взял оружие, Мохоед? – спросил Старик.

– У меня нет оружия.

– Что же ты взял?

Мохоед раскрыл ладони. На них лежала камышовая дудочка. Увалень расхохотался и, вскинув свой костяной тесак, протянул его над головой жутким длинным движением.

– С этим ты хочешь пройти Испытание?

– Да.

Он отвлекся от воспоминаний. Наверняка Увалень оставил на обратной дороге самого слабого охотника, хоть любой в Деревне и так сильнее Мохоеда. Он резво побежал, перепрыгивая через вялые в это время года корни деревьев, проползая на животе под жгучими лианами. Наконец запахло рекой, он раздвинул ветки папоротника и глянул вниз на берег. По песку вилась цепочка его следов – никто за ним на этот берег не переходил. Чуть левее из воды торчали мохнатые макушки валунов, прыгая по которым, можно было перебраться на ту сторону. Он внимательно всмотрелся в заросли на другом берегу. Тихо. Оранжевые листья топорщатся под легким ветерком, показывая алую изнанку. Изредка схлопнется хищная пасть цветка, поймав неосторожную мошку. Насекомые вьются над кустами, стремясь на сладкий запах листвы, но пугаясь смертельной опасности цветов. Справа от тропинки вьются, а слева – нет. Мохоед хихикнул, так и есть – Увалень поставил на обратной дороге самого глупого. Наверное, Злобня – вечно забывает намазаться пастой, чтобы насекомые его не боялись.

Мохоед перевел взгляд на реку. В глубокой прозрачной воде тут и там плавали огромные кувшинки. На каждой могло бы поместиться по десятку охотников, да только дураков не сыщешь – поверхность кувшинок покрыта жгучей, липкой слизью, способной в минуту разъесть кожу. Даже самые храбрые охотники – рыболовы – всегда держались от них подальше. На это Мохоед и рассчитывал. Он спустился к берегу и ступил на первый валун. Злобень не станет убивать его на реке. Им ведь надо забрать то, что он выменял у Двухголосых, а если труп свалится в воду – как его вылавливать? По воде плавали только рыбаки, да и то на лодках. Река кишела разнообразными чудищами: ногохватами, рукокусами и еще невесть кем. Он дошел до середины реки, вдруг взмахнул руками и свалился в теплую воду. Там он кувыркнулся с испугу, взвихрил серебряные, мельтешащие пузырьки и резко, неумело – в его племени вообще никто плавать не умел – поплыл под водой к огромной разлохмаченной кувшинке. Он осторожно поднырнул под жгучие кувшинкины фибры, прижался животом к холодной губчатой изнанке, вложил в губы камышовую дудочку и аккуратно вставил ее в мясистый желтый бутон. Кувшинка содрогнулась, попыталась дудочку вырвать, но скоро смирилась. Уже почти потерявший сознание Мохоед вдохнул через дудочку пахучий речной воздух.

Злобень вышел из кустов, потрясая копьем. Он долго всматривался в реку, надеясь разглядеть мерзкого Мохоеда. Сунулся было в воду, но поскользнулся на шляпках донных грибов и вылез, покуда не съели. Хорошенько очистив ноги от песка, Злобень побежал в лес. Увалень был недалеко – прятался в кроне дерева у лианного мостика. Неудачливый охотник сначала бежал молча, потом стал выкрикивать на ходу сочиненную песню, что «вот глупый Мохоед прыгал с валуна на валун. И не знал, что в кустах поджидает его хитрый Злобень. Сильный, как камень, и мудрый, как дерево. Нога Мохоеда сорвалась с валуна. Он, неуклюжий, свалился в реку. И пошел на дно, будто дырявая лодка. А над ним…» Но дальше Злобень не допел, потому что добежал до засады Увальня.

– Увалень! Эй! Это я – Злобень!

Из оранжевых зарослей вылетела надкушенная плюква и стукнула Злобня в лоб, забрызгав всё лицо клейким соком. В кустах кто-то хрюкнул.

– Я не виноват!

Вторая плюква пролетела мимо головы.

– Он утонул! Я тут при чем?

Третий плод, брошенный ловкой рукой, попал Злобню в Стебель Жизни, да так, что охотник сложился пополам.

– Кто утонул? – зашипел Увалень, дергая Злобня за плечо. – Да уйди с открытого места, не видишь – древесный краб забавляется!

Они забрались в кусты, Злобень отдышался.

– Я думал, это ты в меня кидаешься, решил – виноват я.

– Если ты виноват, Злобень, я тебя брошу в болото Мырсе.

– Не надо к Мырсе!

– Кто утонул?

– Да этот Мохоед. Корячился через валуны, да и бульк в реку! Теперь его сожрали уж.

Увалень посмотрел Злобню в глаза.

– Ты не надуть ли меня решил, а? Может, ты его убил, что надо забрал, а его и в реку скинул?

– Что ты, Увалень! Я же не такой умный, как ты! Я и не додумаюсь до эдакого!

– И то верно.

Увалень повернулся в заросли и закричал голодной жабой. Листва раздвинулась, из нее вышли братья Пырло и Мырло.

– Я пойду валуны проверю. Вы тут сидите. Глаз от мостика не отводить. Порву.

– Не отведем.

Править кувшинкой несложно. Щекочешь ее справа – плывет вправо, слева щекочешь – влево плывет, стукнешь в бутон кулаком – замирает. Главная беда – непонятно куда плыть. Не выглянешь ведь. Но Мохоед придумал – надо доплыть до мелководья, где греют на солнце шляпки самые старые донные грибы. Там его Увалень ждать не будет – тропинка проходит совсем недалеко от Болота Мырсы. Ни один охотник к этому месту не сунется. Некоторое время за кувшинкой плыл любопытный ногохват. Попытался сунуть морду к Мохоеду, но обжегся о бахрому жгучих фибр, махнул уродливым хвостом и ушел в глубину.

Мохоед вспомнил, как первый раз свалился в воду. Был он тогда совсем юнец: ходил вдоль берега с камышовой палочкой, искал кладку болотных пауков. Из жемчуга в Деревне мастерили ожерелья – тогда Ткущая Свет еще не прилетела к ним в Парящей Ракушке и с Двухголосыми никто не ходил меняться. Вот бродил он, искал, и вдруг из кустов вышел чернец – старый, страшный, пасть во все пузо. Мохоед заорал, оступился и упал в реку. Тут бы ему и конец пришел, да рядом кувшинка проплывала. Как он под нее нырнул, как догадался камышовую палочку ей в бутон засунуть – и сам не понял.

Мелькнула тень, что-то ударило в кувшинку снизу. Ногохват! Вырвал кусок кувшинкиной плоти и опять ушел ко дну. Догадался, значит, как фибры обойти. Мохоед скосил глаза: ногохват заглотнул кусок кувшинки, кувыркнулся и атаковал вновь. В этот раз его зубы клацнули у самой шеи Мохоеда. Ногохват – тварь подслеповатая, целится на запах. Вжавшись в мягкую губку, Мохоед торопливо искал выход. Про ногохватов он знал совсем мало – не нападают на мелководье, роют норы под корягами, дышат жабрами. Мелководье! Нет, до него не близко. Тварь надо прогнать. Даже если не съест, наделает в кувшинке дыр, и она утонет – вместе с Мохоедом, понятно. И когда торжествующая морда ногохвата вдруг появилась прямо перед его лицом, Мохоед отпустил дудочку и выдохнул целый рой пузырьков. Ногохват ухнул, дрыгнул ластами, влез носом в жгучие фибры и в три гребка исчез в синеватом сумраке.